Возмездие Мары Дайер

— Большую часть своей жизни я пыталась помочь подросткам, подобным тебе, и тебе в особенности. Но я больше не могу себя обманывать, — ее голос сломался в конце. — Ты неизлечима. Тебя нельзя спасти, — она закатала рукава моей окровавленной рубашки до плеч. Я почувствовала, как ее пальцы задели мою кожу. На меня нахлынула волна ощущений.

Мое тело и прежде немело, но волна гребнем прошлась по моим рукам, ладоням, спина зудела. Никаких ощущений в ногах.

Я нащупала скальпель, спрятанный за резиновым поясом трусов. Сталь нагрелась о мое тело. Либо доктор Кэллс не знала о нем, либо забыла, потому как она очень удивилась, когда я ранила ее в шею.

Я махнула рукой с такой силой, что свалилась на пол, сбивая металлический столик со шприцами. Кэллс не связала меня. Да и зачем, если я парализована? Левое плечо заболело, и я поборола инстинкт схватиться за него — мне нужна рабочая правая рука, чтобы орудовать скальпелем. Женщина попятилась к стене, затем осела на пол. Она схватилась за шею обеими руками, ее глаза были широко распахнуты, кровь свободно текла сквозь пальцы.

Я заставляла свои ноги двигаться, но они отказывались. Придется ползти. Оглянулась на дверь в морг. Возможно, я смогла бы дотянуться до ручки, но сама дверь выглядела тяжелой. Вряд ли удастся ее открыть.

Мара.

Я подняла голову, услышав голос Ноя. А затем увидела его лицо. Тонкокостное, элегантное, бледное, с саркастическим изгибом губ, который я так любила, и тенью щетины вдоль челюсти. Это был он. Точно, как я помнила.

Но затем на его горле появилась рана, будто кто-то порезал его зубчатым ножом. Крови не было, звуков он не издавал, а рана расширялась до рваной улыбки у основания шеи.

Это была иллюзия. Я знала. Но видела я ее не просто так.

Я повернулась к доктору Кэллс. Она была бледной, но все еще в сознании, все еще в состоянии двигаться, и она отползала от стены. Пол был скользким от ее крови.

— Где Ной? — спросила я равнодушно и громко.

— Мертв, — прошептала она, сжимая свой халат, чтобы остановить кровотечение.

— Врете.

— Ты убила его.

— Джуд сказал, что он жив.

— Джуд болен, — хрипло выдавила женщина.

В это я верила. Как и в то, что Ной живой. Я бы почувствовала, будь это не так, а я ничего не ощущала.

— Скажите, где он, — язык еле работал. Я пыталась придумать, что сказать или сделать, чтобы заставить ее разговориться, выдавить из нее информацию, но затем вспомнила, что она сказала Джуду.

Что я могу оживить Клэр. Джуд поверил. Может, он был прав.

— Скажите, где он, чтобы я могла его вернуть.

— Он никогда не вернется.

— Вы сказали Джуду… Клэр…

— Я солгала.

Даже мне показалось это жестоким. Только я собралась это сказать, как заметила, что женщина тянется к шприцу. Мною двигала ярость, и мне удалось смахнуть его рукой. Затем я поднялась.

Доктор Кэллс была права. Мысленно я убивала ее сотни раз, но она все еще была здесь. Какие бы лекарства она мне ни давала, они работали, лишая возможности убить ее силой мысли. Но для этого у меня были руки.

Она отпустила халат, кровь, текущая из шеи, замедлилась до минимума.

Она все равно умрет, шептала часть меня.

— Но она может убить тебя прежде.

Я повернула голову в сторону своего голоса. Уставилась на отражение в одном из стальных ящиков. Она — я — пожала плечами, мол: «Что поделать?».

Мои руки дрожали от усилия, но я не собиралась падать, пока не получу ответ.

— Как мне найти Ноя?

Кэллс отползала от двери, от меня, но постоянно поскальзывалась на собственной крови. Я дернула за ее ноги, и кожа будто бы слезла при движении. Нет. Не кожа, чулки.

— Что вы сделали с ним? Отвечайте.

Но она молчала. Посмотрела на меня, а затем без предупреждения рванула за шприцом.

Я скользнула за ней и, с приливом силы, накинулась на женщину, прижимая ее грудь и шею к полу. Она задыхалась, и я выхватила шприц из ее кулака.

Я не могла оставить ее в живых. Не после всего случившегося. Нельзя так рисковать. Но, подняв шприц, я поняла, что могу убить ее безболезненно, прямо как она планировала убить меня.

Но разве ее поступки были безболезненными для меня? Она делала мне больно и прежде. Мучила. Говорила, что у нее есть на то причины, но разве они есть не у всех? Имеют ли они значение?

Кэллс что-то произносила одними губами — может, молилась? Такого я не предвидела.

Когда я раньше думала о смерти, мысли были такими абстрактными… Я много о ней размышляла, но никогда не чувствовала. Но данный момент был реальным. Мое лицо находилось в миллиметрах от ее. Я слышала слабое сердцебиение в ее груди, напрягающееся, чтобы качать кровь, остававшуюся в теле. Чуяла запах пота на ее коже и кровь на языке: горячую, металлическую.

По-правде говоря, в ту же секунду, как я очнулась в «Горизонте», как она призналась в своих деяниях, как она показала мне список, я знала, что убью ее при первой же возможности.

— Не волнуйтесь, — сказала я доктору Кэллс. — Будет немного больно.

12