Возмездие (СИ)

[Слушай, всемудрый], — обратилась акула к своему терминалу. — [Тот самец, Рид, он ведь использовал особые воинские техники, правильно?]

[Самые азы, но, да], — ответил компьютер. Говорили они в общем канале.

[Научишь меня? Я тоже хочу… эм… бить изнутри!]

[Боюсь, для решения данной задачи, моей компетенции и вашего уровня допуска в высшей степени недостаточно.]

[Загрузи архив мне, а я научу Селёдку!]

[Юная Хокори], — проигнорировав мою попытку помочь, холодно продолжил профессор, — [мы на вражеской территории, и даже если отбросить этот факт, помогать я отказываюсь.]

[Ну почему?!] — рявкнула подружка от бессилия.

[Напоминаю — мы, дзе, учились убивать красных, а не разводить. Пособий в моей базе данных нет, а опираться на обрывки информации: недальновидно, инфантильно и глупо. Найдите себе учителя.]

[Кого, например?] — В глазах рыбины загорелся интерес.

[Пятый офицер Зорн, полагаю?] — я назвала первого, кто пришёл мне в голову.

[Неверно. Зорн Вуткриг использует силу воинов факультативно. Он конвертирует часть своей маны в красную при необходимости. Жить, как воин, сражаться в биологическом теле — совсем другое дело. Ближайший из достаточно умелых кандидатов — Пипинкинус…]

— Пошёл ты *****! — процедила сквозь зубы акула. — Я лучше умру, чем пойду кланяться этому ублюдку!

[В таком случае — наш разговор окончен.]

Повисла оглушающая тишина. Вот и поговорили, называется. Мне показалось, или Эфия как-то с ней жёстко? Если задуматься, то он с каждым немного иначе предложения строит. Ищет лучший подход, основываясь на личности? Гадкий манипулятор!

Осторожно продвигаясь к цели, мы продолжили периодически осматривать комнаты. Ничего особенного: полки, уставленные банками, не пойми, с чем, какие-то тюки, сломанные приборы и запчасти. После дракона в начале — очень разочаровывало, пока…

Толкнув очередную дверь, я закричала, тело объял леденящий ужас. Посреди помещения сидела акулина, скованная пыточным креслом. Грудь и живот женщины были вспороты, обнажая пустое нутро. Органы изъяли, педантично разложив по алхимическим сосудам позади неё.

Хокори бросилась было к родной, но я её остановила, схватив за предплечье.

— Невероятное, отвратительное колдовство… — сорвалось с моих губ.

Эфия показал Селёдке то же, что и мне: мириады переплетающихся магических линий, соединяющих подопытную и вырезанные органы. Женщина ещё дышала — лёгкие в банках сокращались, сердце тихонько стучало. Акулину разобрали на части, оставив на грани между жизнью и смертью. Худшей участи невозможно представить!

— П…Поможешь ей? — голос воительницы дрогнул.

— Сил… не хватит. — Я опустила глаза. — Чары, связывающие её с органами, придётся рассеять и поддерживать в ней жизнь с помощью Эфии. Пока буду пришивать всё обратно… перегреюсь…

— Понимаю…

— Будь здесь Протей… он бы…

— Время скорби ещё не пришло, — Хокори прижала меня к себе. — Павших оплакивают после боя. Я прерву муки родной.

— Делай, что должно. — С этими словами я покинула комнату.

Жизнь волшебниц полна страданий — эта истина прочно укоренилась в моём сознании. Каждый шаг, каждый вздох, каждый… удар сердца исполнены горем и ужасом. Вот и сейчас я, помимо воли чувствую всё, что происходит за дверью. Почему бы мне не отключить волшебные сенсоры? Почемучто! Мы во вражеской крепости, напасть могут в любой момент! Придётся терпеть.

— Путь акулина заканчивается в утробе матери-ивы, так заведено, — прошептала подруга, глядя в пустые глаза соплеменницы. — Прости, вернуть тебя на пляж мы не сможем.

По щеке Селёдки скатилась слеза, упав на холодный камень подземелья, столь далёкий от тёплых песков её родины. Прочистив горло, акула запела, тихо, протяжно, подражая гулу ветра, гуляющему по стеклянной пустоши.

Я тоже плакала, сидя у стены и зажимая рот руками. Очередной шрам, оставленный на моей душе злым миром взрослых.

— Отправляя тебя за горизонт, в бескрайний океан, мы… — Хокори извлекла меч из ножен.

— Чтим Отца-Создателя… — отозвалась пленница. — Спасибо…

Сталь свистнула в воздухе, раздался звук удара, а за ним — стук головы по камням. В мире нет ничего вечного, страдания тоже конечны. Сложив ладони вместе, я вознесла молитву Всевышнему за упокоение души мученицы.

Закрыв за собой дверь, Селёдка присела рядом, бледная, потерянная. Её мана отдавала чистой ненавистью, подёргивалась, готовая взорваться. Так выглядит тот, кто презрел смерть, поставил жизнь на кон ради цели.

— Поначалу… — воительница положила мне руку на голову, — ты казалась мальком, решившим проглотить кита. Примерить расы… в одиночку… неописуемая дурь! Но… хех, тебя даже смерть не вразумила! Тогда я подумала: Астре плевать на результат, она фанатично пытается впечатлить главкома… и опять ошиблась. Прости… долго до меня доходило. Нельзя быть счастливой среди боли и несправедливости, остаться невредимой, когда других пожирает огонь.

— Угум. — Я наспех вытерла слёзы. — Под чистым, безоблачным небом мы и наши близкие будем в безопасности. Если в роли этого самого неба суждено выступить моим крыльям — так тому и быть.