Возмездие в рассрочку

— Ну, немножечко я все-таки разбираюсь, — попытался смягчить впечатление Сондерс. — Скажем, знаю, что марка упала почти до нуля… ну и все такое.

За эти несколько минут баланс сил меж ними каким-то таинственным образом изменился. Причем Мабл, несомненно, оказался в восходящей ветви. Изменение главным образом объяснялось тем, что речь шла теперь о предмете, в котором один из них разбирался прекрасно, другой — не разбирался совсем. Однако нельзя не признать, что играл свою роль и личностный фактор. Мабл пустил в ход все свои душевные силы, чтобы воздействовать на настроение Сондерса, и это ему удалось. Люди способны на многое, когда их прижмет.

— Итак, — произнес Мабл, твердо глядя на собеседника, — франк поднимается, пора его покупать.

Тайна вышла на свет. Сондерсу теперь ничего не стоит его надуть. Но Мабл ни на секунду не сводил с него глаз — и знал, что тот его не надует.

— Я ведь не спорю, — хрипло ответил Сондерс. — Но что будет в конце? Что я должен делать? И что должны вы?

— Ситуация такова… — Мабл был так уверен в себе, что спокойно открыл свои карты. — Покупать в открытую не очень-то хорошо. Это бы я и сам мог сделать где-нибудь по соседству. Но тогда и толк будет невелик. Можно заработать сто процентов, но это, конечно, пустяк.

— Конечно, — покорно согласился с ним Сондерс.

— Самый лучший способ для этого — форвардная операция. Это значит, нужно вложить всего десять процентов…

— Залоговая сумма, — вставил Сондерс, гордый своим знанием жаргонных словечек, которые подобрал в пивных и забегаловках Сити.

— Именно. Залоговая сумма. Но это значит, что пятипроцентный рост франка даст пятьдесят процентов прибыли. Как я сказал, возможен и стопроцентный рост. Стало быть, прибыль составит тысячу процентов. Иными словами, десять к одному, — добавил Мабл, чтобы Сондерсу было понятнее.

Однако тот с трудом улавливал суть.

— Только я все равно не пойму: зачем вы мне все это рассказываете? — спросил он. — Почему не пойдете и не купите франки? Почему вообще говорите об этом?

— Потому что мне нельзя заключать форвардную сделку в банке на свое имя. Нужен какой-нибудь официальный повод, чтобы я мог об этом просить.

— А у меня такой повод есть? — моментально попался в расставленные сети Сондерс.

— О, найти нетрудно. У вас могут быть коммерческие дела во Франции. Разве нет? Вы никогда не принимаете ставки на тамошние бега?

— Принимаю. Время от времени.

— А деньги во Францию никогда не посылаете?

— Раза два посылал.

— Вот и прекрасно. Если вы скажете в банке, что хотите купить французских франков, вам в любом случае поверят. Вас вообще в банке любят. У вас большой текущий счет.

Сондерс попытался бороться с гипнотическим воздействием, которое исходило от Мабла и все сильнее охватывало его.

— Расскажите-ка мне еще об этой форвардной сделке, или как там ее, — попросил он неуверенно. Он знал, что не далее чем через минуту должен сказать: да или нет. И знал, что, по всей вероятности, согласится участвовать в афере Мабла. Но он знал также, что в душе совсем этого не хочет. — Расскажите, что я должен делать.

Мабл во всех подробностях объяснил ему задачу, тщательно растолковал каждый шаг. И затем пустил в ход последнюю приманку: рассказал, какую прибыль можно загрести, если вклад его увеличится всего в пять раз и если у него найдется смелость, чтобы снова вложить и капитал, и проценты. Если купленная валюта подорожает по сравнению с исходным уровнем вдвое, доход увеличится не в десять, а в тридцать раз.

Сондерс растерянно чесал в затылке.

— Ишь ты!.. Что будете пить? — вдруг спросил он взволнованно, махнув рукой официанту, и снова склонился к столу, чтобы еще раз обсудить детали. Мабл с его интуицией удачно выбрал партнера. Букмекер зарабатывает на хлеб, эксплуатируя чужой азарт, однако, видя перед собой пагубные примеры, тем не менее сильнее всех простых смертных жаждет азарта — во всем, что происходит не на ипподроме…

Тут Сондерс сделал последнюю попытку выбраться из лап Мабла. В конце концов, Мабла он знает плохо.

— Откуда я знаю, верное ли это дело?

— А каким же оно еще может быть? — ответил Мабл, и интонация превосходства в его голосе окончательно добила Сондерса. — Я не могу украсть ваши деньги, верно? Все будет записано на ваше имя. Если это дело не верное, тогда я не знаю, что такое верное дело.

Сондерс, правда, сам понял это, еще когда задавал вопрос, и теперь постарался замять неловкость. В сердце мистера Мабла уже трепетала надежда, и настроен он был снисходительно.

— И сколько же вы просите для себя? — с несчастным видом спросил Сондерс.

— Кроме моей половины, десять процентов от того, что заработаете вы, — решительно ответил Мабл, давая понять, что торговаться он не намерен. — Разумеется, я тоже внесу некоторую сумму.

— Сколько же?