Возможность выбора

Сильвия не поняла, была ли в словах Каи насмешка или ее обрадовал интерес матери к Рейну.

Сильвия не рискнула дальше расспрашивать дочь, она с трудом переносила раздраженную реакцию Каи на любое слово. Молчание — золото. Пусть говорит то, что сама считает нужным. Главное, чтобы не лгала, как Сильвия. Она не будет давить на дочь. Кая смотрит на мир со своей кочки, и зачастую мотивов ее поведения просто не понять. Молчание Сильвия сделала чуть ли не основой поведения, вынудили обстоятельства: ведь никогда раньше не сыпалось на нее столько обвинений, как в последние годы. После ухода Карла в глазах многих людей Сильвия стала как бы человеком низшего сорта, а таких, известное дело, следует почаще учить уму-разуму. Случись ей сейчас раскрыть рот и спросить у Каи, почему же у бывшего мужа дела идут неважно, она тут же услышала бы ответ: ага, радуешься? Думаешь, настал час расплаты?

Не дай бог, Сильвия никогда не была мстительной. Она могла негодовать или грустить, но не злорадствовать. Поэтому она молчала и ждала, что сама Кая удосужится сказать.

— Я не знаю всего, но все-таки мне кажется, что появление в нашем доме Михкеля и мальчишек здорово подкосило отца. В последнее время у него такой изможденный и мрачный вид. А этот Михкель — может быть, он уже и раньше приударял за тобой? А что если из-за него-то отец и завел шашни с этой цацей, а потом и сбежал к ней?

— Недостойно копаться в душе покойника. Да и у Карла Курмана новая семья. Что прошло, то прошло.

— У меня уши вянут, когда ты называешь отца Карлом Курманом. Ты же не на суде выступаешь!

Держи рот на замке, опять призвала себя к молчанию Сильвия. Кая стала совершенно невыносимой. А каким жизнерадостным ребенком она росла! Все пела или порхала по саду как мотылек. Конечно, всему виной злой мир, печально усмехнулась Сильвия. Вот так, наверно, оправдывают все родители цинизм родных детушек.

— Отец живет у меня. И его сопливка тоже. Во дворе Аннелийза хвастается перед другими детьми: а у меня маленькая сестричка! — Кая рассмеялась, и смех ее был неприятный, скрипучий, словно проржавелый.

— Абсурд! Фантасмагория!

— Может, еще какое иностранное слово знаешь? — съехидничала Кая.

Вот и опять Сильвия прореагировала не так, как надо. Видно, совсем разучилась общаться с людьми.

Ни пощады, ни уважения — Кая выложила все, что сочла нужным. Когда они с отцом говорили о Михкеле, Карл съязвил про Сильвию: климактерический психоз!

Сильвии кровь ударила в голову. Она прижала ладони к пылающим щекам и спросила с отчаянием:

— За что он меня ненавидит? Что плохого я ему сделала? Разве я как-нибудь мешала его новой жизни?

— Глупости, это он из-за Михкеля с его выводком так ощетинился.

Сильвия развела руками.

— У него великая любовь, а мне даже доброго друга иметь нельзя.

— Любовь! — презрительно изрекла Кая. — До чего же ты все-таки слепая! В каком ты веке живешь? Раскрой глаза и оглядись кругом! Вот тебе пример: ко мне на работе подкатывается один завотделом. Женщины наши смеются: этот старый пузан глотает взбадривающие таблетки и потому бурлит и пенится через край. Наш дорогой папочка тоже с ума сходил, пока с круга не сошел. На что он Дагмар теперь? Сначала ей, может, и было интересно, потом надоел, особенно когда старик сел на мель.

— Мир не так омерзителен, как тебе представляется.

— Ах, вы с отцом одного поля ягода. Ему тоже стыдно, что его роман выдохся. Навоображал невесть что про эту свою Дагмар, теперь крутит и не признается, что новая семья лопнула, врет мне: жена болеет, уехала в санаторий или черт ее знает куда, он с ребенком побудет у меня еще недели две, а потом все пойдет по-старому. Даже жалко смотреть, как он дергается на каждый телефонный звонок и как хватается за трубку: все ждет, что Дагмар позвонит и покается, что придет, поплачет и попросит прощения у отца своего ребенка. Фиг она придет! Пускай папочка один ребенка растит. Может, Дагмар умно сделала, что подбросила девчонку отцу? Почему это женщины всегда должны взваливать трудности на себя? Равноправие можно бы иной раз и на практике применить! А ты как считаешь?

— Ты, пожалуй, несправедлива. Может быть, Дагмар на самом деле больна и находится в санатории, что это за мать, которая забывает своего ребенка!

В ту далекую ночь, когда она пыталась покончить с собой, даже в самом тяжелом дурмане Сильвия не могла бы представить себе, что когда-нибудь в будущем она будет защищать молодую женщину, из-за которой Карл — не оглянувшись, не сказав ни слова, не попросив прощения — бросил ее.

— А как же тогда получается, что детские дома при живых и здоровых отцах и матерях забиты детьми?