Возможность выбора

Орви, правда, смеялась, но уже начинала воображать себя в образе этакой доброй феи, которая шествует среди сограждан и ласковым взглядом смягчает людские страдания. И все повторяют в один голос: «Простой, зато какой золотой человек!»

Орви находила в речах мачехи множество оправданий своему решению, оправданий смешных и серьезных. Но все труднее становилась борьба с Реди, который придерживался в отношении будущего Орви иного мнения. У Реди имелся непробиваемый аргумент: путь наименьшего сопротивления неприемлем для настоящего человека.

И вот однажды вечером Реди пришел к ним — серьезный, бледный, руки холодные.

Реди с шумом сел на стул, поерзал, взглянул поочередно на Лулль и на отца и заявил:

— Мы с Орви решили пожениться.

Его голос слегка дрожал.

Лулль расхохоталась. Только она умела смеяться так заливисто и весело, будто откуда-то из-под земли раздавался звон колокольчика. Орви думала, что Лулль когда-то старательно настроила свой смех — без специальной выучки из горла не могут исходить такие звуки.

— Вы милый мальчик, — заметила Лулль снисходительно.

Отец не вмешивался в разговор. Два враждующих лагеря не нуждались в посредниках.

— Как же вы думаете жить? — невинным голосом спросила Лулль.

Реди рассказал о своей комнатке, о предполагаемых нарах, о длинном столе вдоль стены и о кухне, где за едой всем хватит места.

— И счастье на крылышках прилетит в вашу келью? — удивилась Лулль.

— Все зависит от нас самих, — сурово ответил Реди.

— Сплошной праздник, — поддела его Лулль. — Ваши богатства несметны — целых две стипендии. Сутки ваши будут длиться не менее пятидесяти часов — вы будете учиться и, разумеется, работать, чтобы иметь деньги на карманные расходы, отдыхать, развлекаться, как положено культурным людям, ходить в театр и кино, читать много книг и так далее. Появится у вас долгожданный ребеночек, люльку можно подвесить и к потолку! Летом съездите на юг, привезете оттуда пальмовых листьев и сошьете из них себе на зиму самые модные наряды.

Лулль глубоко дышала. Недавний смех сменился резкими морщинками в уголках рта.

— Ребячество! — гневно добавила она.

— У мужчины должна быть работа и квартира, прежде чем думать о семье, — вмешался отец и кашлянул.

Бледный Реди внимательно смотрел на Орви.

— Орви вправе сама решать, нам ведь и не нужно вашего разрешения, — выпалил парень.

— Я не думаю, чтобы она, как идиотка, стала калечить свою жизнь, — ледяным тоном отрезала Лулль.

Орви не вмешивалась в жаркий поединок двух лагерей. А так как именно теперь настал ее черед произнести решающее слово, Орви сочла за лучшее обратиться в бегство. Вскочив и хлопнув дверью, она не просто спасала свою шкуру. Она забилась в уголок между кухонным шкафом и стеной. Орви хотелось стать как можно меньше, но ноги не умещались под нею на табуретке. Тогда она присела на пол, спрятала лицо в колени и скрестила руки над головой. Она задыхалась от какого-то невыразимого словами стыда. Реди прав. Лулль права. А что же считает правильным она, Орви? «У тебя голова набита опилками, а вместо сердца — деревяшка», — сказала Орви сама себе. Она была готова тут же помчаться в крохотную комнатку Реди, они сели бы на пол, положили руки друг другу на плечи и взглянули бы один другому в глаза. Тысячи солнышек Реди светили бы на них со всех сторон. Они могли бы сидеть так и молчать без конца, хоть целую долгую белую ночь, пусть даже до утра, пока с карниза не начнут со звоном падать капли росы, а тогда им пришлось бы что-то предпринять. Но на этом месте ее мечты затянуло туманом.

В один прекрасный день в их комнату с нарами вползли бы горы черных забот. Предсказания мачехи имели основания. Орви ненавидела проницательность Лулль, но она не могла пропустить мимо ушей ее предостережения. Реди не нужна робкая и слабая жена, утешила себя наконец Орви. Кроме того, это звучало почти великодушно: «Я все понимаю и поэтому отступаю в сторону. Видишь, не так уж я пуста и мелочна! Я тоже готова на жертвы».

Орви заплакала, слезы текли в три ручья. Девушка высморкалась и подумала: как только все эти героини из романов могли следовать за своими мужьями на край света и даже в ад кромешный!

Ноги затекли.

Реди давно уже хлопнул дверью.

Нужно освободиться от мук совести.

Орви встала и потянулась. Она вдруг ощутила благодарность к Лулль, ведь та уладила все ее дела.

Когда девушка вошла в комнату и принялась расчесывать волосы, отец и Лулль взглянули на нее с нескрываемым любопытством.

Будто в данную минуту это было для нее самым важным занятием.

13

Юри, первенцу Сулли, исполнился год, и он доставлял всей семье много радости. Ребенок начинал лепетать первые слова и пытался делать по комнате первые шаги. Временами он смешно семенил, стараясь побыстрее добраться до колен или ножки стола, чтобы ухватиться за опору и еще секунду продержаться на ногах. Не счесть, сколько раз он шлепался на зад и на живот, — ведь человек с таким трудом поднимается на две ноги.