Вознесение

Закрыв глаза, Войд вздохнул в последний раз, пытаясь ощутить на себе хотя бы какое-то подобие прикосновения ветра, по которому он уже успел соскучиться. Но все, что он видел перед собой, — это ошеломленное лицо дорогого ему человека, который в тот момент еще не осознал, что он предал ее.

Предал ее в самом ужасном проявлении из всех возможных.

— Пожалуйста, прости меня.

Он испарился, не оставляя за собой даже пустоты.

Глава 40

Метель в руинах небесного города прекратилась, и теперь Винтер мог в полой мере насладиться красотой этих мест, усевшись на ближайшем сугробе. Сказать по правде, небесный город в таком виде, какой он есть, напоминал ему «Бастион» — заброшенную крепость, расположенную так же в снегах, немного дальше императорской столицы. Такой же пустой. Заброшенный.

С Бастионом у Винтера было связано не меньше воспоминаний, чем с императорской столицей, которой он некогда правил, но не все эти воспоминания были для него приятными. События, которые произошли только что, так же вряд ли оставят на его душе приятный след.

Ну да ладно, если оставить самобичевание позади, то тут не такие уж и плохие виды, которые, к тому же, напоминали ему о былых временах. Говорят, небесный город был прекрасный, но сейчас Винтер мог лишь отдаленно догадываться об этом.

Прямо сейчас, сложно сказать, осталось ли вообще что-то от жителей небес, будь то неведомая сила или какие-то признаки их нынешнего существования. Большая часть небесного города и вовсе оказалась погребена под снегом, и кто знает, что там можно найти при детальных раскопках. Жаль, что отношения с востоком у центра не срослись. Восток против магии, запад же напротив, за нее, а центр всегда был чем-то усредненным. Как говорят, в императорской столице магия и технологии двигаются в унисон, да-да…

По крайней мере, раньше говорили. Теперь, даже сложно сказать, что находится за пределами так называемого востока и запада, ведь мир сильно изменился. Некогда могущественный Винтер, путешественник во времени, ныне не может понять, является ли его мир целостным местом, или теперь он представляет собой сплошные магические сопряжения с другими мирами.

Хорошо, что у него был друг, знающий немного больше.

— Помнишь, я как-то пыталась тебя разозлить, говоря, что ты, в конце концов, останешься один? Так вот, Винтер, скажу тебе честно: я понятия не имела, что произойдет такое.

За Винтером появилась то ли мужчина, то ли женщина, глаза которой отражали в себе сам космос, само понятия света и тьмы одновременно, переливаясь монохромными оттенками. Ее доспехи почти в точности повторяли доспехи Элеоноры, но они выглядели несколько изящнее из-за большего количество ткани и исключительно темных оттенков. Сказать по правде, ее и впрямь можно было спутать с Элеонорой, или даже императрицей Авелиной, но вскоре ее глаза сменились четким, ледяным оттенком, и ассоциировать ее с ними стало несколько сложнее. Да и черты ее лица… были чересчур острыми, если сравнивать ее со всеми остальными.

Этот человек, если это человек, будто воплощал собой всех троих путешественников в одном лице. Винтер был достаточно высоким, но эта женщина легко равнялась с ним. Конечно, до Фауста ей было далеко, но выглядела она весьма внушительно, хоть и не так могущественно, если сравнивать ее вид с Элеонорой. В плане комплекции тела, сказать по правде, она больше походила на Авелину… если бы Авелина не доедала каши со стола.

Она была бледная, как тень… со странным волосами, переливающихся настолько неестественно, что их можно было видеть то темными, то абсолютно светлыми.

Не существо, а ходячий парадокс.

— Константа, — обратился к ней Винтер, даже не оборачиваясь. — Ты пришла.

Константа молча села рядом, устремив взгляд туда же, куда смотрел Винтер.

— Знаешь, когда-то я почти так же сидела вместе с Авелиной, обсуждала свою человечность, свои… чувства, да.

— И как? Надеюсь, ты призналась, что ты без ума от меня? — насмехаясь над ней, по-доброму спросил Винтер.

— Смейся, но я тогда и впрямь ляпнула что-то такое. Я до сих пор не уверена, что могу испытывать что-то вроде любви, но путешествие с тобой мне определенно нравилось.

— Ты пыталась меня убить. Ты пыталась убить нас всех, если ты не забыла…

— А ты бессовестно использовал меня, чтобы останавливать время направо и налево, попутно прыгая между целыми эпохами, как идиот… ты уж извини, тут мы с тобой квиты.

— Да уж, было время… а теперь я всего лишь преподаватель в императорском институте…

— Ты сам это выбрал, Винтер… — Константа повернула голову вбок, приметив кого-то. — Но у тебя, кажется, еще есть шансы свернуть на кривую дорожку.

Константа исчезла, оставив Винтера одного. Ну, почти одного.

Совсем рядом, всего в нескольких метрах, стояла Девятая, в целости и сохранности. Даже напротив: ее одежда каким-то образом восстановилась, хотя Винтер своими глазами видел, как меч разорвал ткань одежды и плоть.