Вознесенная грехом

– Эксперты называют это стокгольмским синдромом^[15], – пробормотала я, ненавидя свои щеки за то, что они еще больше покраснели оттого, что я чувствовала себя пойманной. Хоть я и говорила себе, что это было лишь частью плана по переманиванию Мэддокса на мою сторону, я все равно слишком сильно наслаждалась нашей близостью, чтобы ссылаться на стратегию. Я чувствовала себя распутной, сексуальной и неприличной, какой никогда не чувствовала себя с Джованни. Я словно освободилась от оков, которые тяготили меня больше, чем я думала.

– Это чушь, Белоснежка. Не считай меня за дурака и уж точно не считай себя бесхребетной. Ты бы никогда не позволила какому-то чертову синдрому определять твои действия. Сомневаюсь, что кто-то или что-то может заставить тебя совершить то, чего ты не хочешь. – Мэддокс сделал паузу. – И ты хочешь меня. В твоей чопорной светской жизни тебе бы никогда не позволили поразвлечься с кем-то вроде меня, но теперь у тебя появился шанс, и ты жадно воспользовалась этим, уцепившись за него своими идеально ухоженными ногтями.

Он был прав. Я хотела его. В кои-то веки я чувствовала себя свободной от правил Семьи. Это была территория, неподвластная никаким законам. Меня никогда не обвинят в том, что я делала здесь, пока была в плену.

Это была трусость, нежелание рисковать привычной жизнью.

Глаза Мэддокса прошлись по мне, заставляя вновь почувствовать жар.

– Тебе даже не нужно это говорить. Я знаю, как сильно тебе хочется стать более развратной со мной, показать свою внутреннюю роковую женщину^[16], которую ты прячешь под обликом Белоснежки. – Его улыбка стала еще более пошлой. – Разве тебе не любопытно?

– Это ты про свои гениталии? – сказала я саркастически.

Мэддокс громко засмеялся, и мне это начало слишком сильно нравиться.

– Не совсем те слова, которые я бы выбрал, но да.

– Нет, спасибо. Любопытство до добра не доводит^[17].

Его улыбка стала шире. Боже, улыбка никогда раньше не заставляла меня чувствовать себя так, словно все внутри меня охватил огонь.

Мэддокс сунул руку в джинсы и высвободил всю свою длину. Я не могла отвести взгляд, как бы ни хотела. Пирсинг на его кончике привлек мое внимание и не отпускал. Мэддокс несколько раз провел пальцем по блестящему куску металла, потирая головку.

Я подошла ближе.

– Ты серьезно собираешься сделать это прямо у меня на глазах? У тебя совсем нет стыда?

– Тут нечего стыдиться, Белоснежка. Но, если ты так беспокоишься о моем достоинстве, то помоги мне.

Я помотала головой.

– Ты невозможен и груб, и абсолютно бесстыден.

– Виновен по всем пунктам. А вот ты трусиха, лицемерка и лгунья.

Я прищурила глаза.

– Нет.

Но я была такой. Мэддокс обхватил меня за шею и потянул вниз, пока мне не пришлось опереться одним коленом на матрас.

– Да, – пробормотал он, прежде чем поцеловать. Мэддокс продолжил двигать рукой по всей своей длине, и когда я наконец отстранилась от поцелуя, мой взгляд метнулся вниз, где его рука скользила по члену.

Мой рот наполнился слюной от вида того, как напрягаются мышцы Мэддокса при каждом движении.

– Трусиха.

– Заткнись. Можешь не дразнить меня, чтобы я прикоснулась к тебе. Я дотронусь до тебя только тогда, когда сама захочу этого.

– Конечно, – сказал Мэддокс. Я услышала едва заметную нотку сарказма в его голосе, поскольку не могла обращать внимание ни на что, кроме ритмичного движения его руки вверх-вниз. На кончике его пальца собралась капля жидкости молочно-белого цвета.

– Ты невозможен! – вскипела я, яростно поцеловав его и наконец прикоснувшись к нему.

Мои пальцы сомкнулись вокруг его твердого, но гладкого члена. Мэддокс выдохнул, прежде чем сказал:

– Наконец отважилась.

Я заткнула его еще одним поцелуем и начала двигать рукой вверх-вниз, почти отталкивая его руку. Мой большой палец исследовал пирсинг на его кончике. Взволнованная резким вдохом, за которым последовал низкий стон, я провела пальцами вниз, ко второму пирсингу, у основания, служившему украшением для яиц, и была вознаграждена еще одним шипением Мэддокса.

– Раздевайся, – прорычал он.

Мои брови взлетели вверх. Я еще не решила, хотела ли пойти до конца. За последние тридцать минут чаша весов определенно склонилась в пользу Мэддокса. Я все никак не могла перестать думать, станет ли классический секс таким же открытием, как и оральный. Почему я должна была ждать подходящего члена мафии, будущего мужа, который переспал с бесчисленным количеством девушек до нашей первой брачной ночи? Почему я не могла немного поразвлечься?

И более того, тихий голос, который я привыкла считать своим инстинктом, сказал мне, что Мэддокс – тот самый парень, с которым я должна потерять девственность.

Он усмехнулся, будто смог прочитать по крайней мере часть моих мыслей.

– Я хочу кончить на твое идеальное тело.

– Сомневаюсь, что хочу заразиться какими бы то ни было из твоих ЗППП^[18].

– Если они у меня и есть, то ты уже заразилась ими после того, как я вылизал твою киску.

Он был прав, и я ненавидела чувствовать себя глупой.

– Не волнуйся, я обычно пользуюсь презервативом, но если забываю, то сразу сдаю анализы. Я чист.