Возраст зрелости. Время мудрых, счастливых и немного святых

Кинорежиссер говорил: смерть – это монтажер. На протяжении жизни человека как будто снимают в кино, кадр за кадром. За жизнь отснято огромное количество разного материала, горы пленки. Из коробок с пленками, с отснятым материалом, вырастают целые горы. А потом наступает смерть – это последний кадр, и тогда начинается процесс монтажа. Смерть монтирует все отснятое за жизнь в законченную киноленту. После кончины говорят о человеке: как хорошо, что он был с нами рядом, как жаль, что он рано от нас ушел; или, наоборот, наконец, ушел, ура, дотерпели. Всякое говорят о человеке даже после его кончины. Иногда: какой человек тяжелый, какая тяжелая у него была жизнь. Или: какой прекрасный, светлый человек, какая интересная, насыщенная, или тяжелая, но интересная жизнь у него была. Потом читаем книгу о нем, вышедшую в серии «Жизнь замечательных людей». И смотрим его жизнь, как смонтированную ленту, от колыбели до упокоения. Действительно, человек похож в этом смысле на актера. Его всю жизнь снимают, а потом смерть монтирует этот отснятый материал в законченный фильм. В смерти, в последней точке монтажа, только и видно человека. Можно почти безошибочно, вернее – с малой долей вероятности ошибиться, сказать, что смерть показывает, как прожил человек свою жизнь. Смерть очень много говорит о человеке: последние слова, поведение, сам характер ухода из жизни. Все это чрезвычайно много говорит о том, как была прожита жизнь. Здесь тоже есть место ошибке, можно увидеть белое черным, а черное – белым и вынести неправильное суждение. И все-таки в момент смерти очень видно, как именно была прожита жизнь.

Со стороны близких очень важно помочь человеку уйти в вечность, примирившись с Богом. Для нас самих это будет неоценимым опытом. Преподобные отцы Египта говорили: если услышишь, что кто-то умирает, скорее иди к нему и сиди возле него, лови каждый вздох, потому что перед смертью люди не лгут. Одно слово, сказанное перед смертью умирающим человеком, может заменить многие тома умных книг, и очень многое, доселе непонятное, становится понятным. Помоги ему молитвой, проводи его, и многое на пользу себе услышишь из его хрипящих уст.

Тема смерти, естественно завершающая тему старости, тоже табуирована в нашем мире. Не только о старости не говорят, не говорят и о смерти. О ней просто боятся говорить. Смерть убивает всякое желание говорить об удовольствиях, она мешает говорить о том, о чем приятно. Старость и смерть можно связать воедино, поскольку старость – это вестник смерти. Старость чем страшна? Не выпавшими зубами, не лишними морщинами. Она страшна именно как посыльный, как гонец, пришедший из страны вечности. Дескать, пора! Готовься. Именно неготовность умирать, неготовность к переходу в вечность, а желание сохранить вечную молодость, социальный уровень и финансовую состоятельность закрывают рот в разговоре о старости и смерти. Эти две темы сплетаются воедино, в конце концов, и являются непременным условием нормальной жизни души. Душа лишена правильных смыслов, если от нее закрыты темы старения и умирания.