Возрастай с Евангелием. Как воспитать ребёнка в евангельском духе. Притчи Христовы

Каждый хочет продиктовать Богу, какой елей надо собирать в нынешней жизни для Царствия Божия. А Христос говорит, что в земной жизни можно заниматься чем угодно, на что тебя Божий Промысел поставил, только ты должен любить Бога и любить ближнего. И твои дела и устроение души должны об этом свидетельствовать. Поставлен ты Богом работать на заводе, издавать газету или судить людей, все надо совершать праведно. А начинается все с учебы в школе, первое задание, которое Бог нам дает, — это как раз школа. Понятно, что все мы не можем быть круглыми отличниками, но христианин должен учиться настолько хорошо, насколько он может по своим способностям. И делать это не только ради себя, родителей или учителей, а ради Бога. Тогда и в остальной жизни Бог даст ему много, как говорит в притче о талантах господин тем слугам, которые не зарыли свои таланты в землю: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего

(Мф. 25: 21). Бог смотрит на человека, как он начинает свою жизнь.

Слова апостола Иакова: как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва

(Иак. 2: 26) обращены к каждому из нас. И сколько у нас набралось елея добрых дел, хорошо бы проверять каждый день — вдруг мой Господин придет завтра… Ведь бывает, что жизнь обрывается внезапно. И что я Ему покажу? Есть ли источник света в моей судьбе, наполнена ли она плодами добрых дел? В практике христианской жизни у каждого должно быть какое-то бескорыстное доброе делание, служение, помощь тому, кто не может тебе отплатить ничем, кроме молитвы. Маленькое, большое дело, в зависимости от твоих возможностей и обстоятельств. В дореволюционной России в купеческой среде была традиция: каждый состоятельный человек опекал благотворительное заведение. Купец, который не содержал ни дом призрения, ни сиротский приют, в своей среде считался нерукопожатным. Да, иногда этим тщеславились, даже хвастались. Но знаете, почему слово русского купца считалось дороже денег? Слову верили, если в жизни купца было христианское служение милосердия. И у дворянства, и у аристократии, у царской семьи было по одному, по два, три и больше таких приютов, больниц и так далее, по средствам и по желанию. А без этого служения состоятельный человек считался неправильно устроенным!

Очень важно сказанное в притче о наказании неверного раба: господин рассечет его, и подвергнет его одной участи с лицемерами; там будет плач и скрежет зубов.

Оказывается, участь лицемеров — вечная погибель. Христос говорит об этом как о чем-то само собой разумеющемся, совершенно очевидном, что показывает нам Его отношение к лицемерию. Никто так не враждовал со Христом — и в конце концов они добились Его смерти, — как фарисеи, закваска которых есть лицемерие (Лк. 12: 1). Лицемер не искренен с Богом и не искренен с человеком. Сам-то он может считать, что правильно себя ведет, но в основе его отношений с Богом — неискренность, так как он делает дела добродетели по любви не к Богу, а к славе — тщеславию. Читая о лицемерии как о самом центре ненавистного Христу фарисейства, мы понимаем, что добродетель, о стяжании которой мы должны безмерно радеть, трудиться, — это искренность, когда человек одно говорит, то же самое думает и то же самое подразумевает — а не другое думает и третье подразумевает.

Быть искренним, как сейчас считается, очень затратно и опасно, тем не менее мир вокруг нас настолько изголодался по искренности и устал от всякого вида лицемерия, что она является мощнейшим инструментом христианской проповеди. Люди, не знающие Христа, но стремящиеся о Нем узнать, не откроют свою душу неискреннему проповеднику, а к искреннему отнесутся с большим доверием.

У семьи моей жены был друг, который еще в советское время, в далекие 80-е годы, эмигрировал сначала в Израиль, потом в Соединенные Штаты. Он здесь работал над созданием первых огромных вычислительных машин, а в США не смог найти работу по специальности и устроился чинить электрические пишущие машинки в большом машбюро при газете или учреждении, не помню. Там работало около ста женщин, целый этаж. Как человек абсолютно искренний, он на приветствие «Hello! How are you?» вместо широкой улыбки и «Окей», как там принято, отвечал: «Да как-то плохо все… Тоскую по родине…» — язык он выучил быстро. Первое время от него все шарахались и считали сумасшедшим. А потом машинистки стали ловить его в коридоре, отводить в сторонку и тоже рассказывать, как им плохо. Он уже не мог работать, потому что к нему стояла очередь из людей, которым надо было поговорить о своих трудностях, да просто высказаться! Ему пришлось уволиться, а эти женщины уговаривали начальство поднять ему жалованье, чтобы он остался, и очень плакали, когда он все-таки ушел.