Возрождение

Я захожу в пустую кабинку, запираю дверь и вешаю рюкзак на крючок. У меня было желание сделать это в ванной комнате в общежитии, но в конце концов я решила, что это слишком рискованно. Если бы что-то пошло не так или кто-то бы ворвался туда, мне пришлось бы многое объяснять. Здесь я среди незнакомцев, а незнакомцы не обращают внимание на студента колледжа в городе, у которого на свою долю более, чем достаточно университетов. Анонимность − лучший друг шпиона.

Я ставлю свои приспособления на рюкзак, как хирург: два ватных тампона, предварительно смоченные в спирте, канцелярский нож и кучу пластырей. Сестра, готовьте больного.

Я завязываю хвостик выше, раздражаясь из-за кучерявых волос, которые цепляются к моей шее. Затем я протираю место на шее тампоном, а после этого протираю лезвие ножа. Зажав рукоять между губ, я швыряю тампон и пакетик в мусорное ведро. Наконец, я открываю один из пластырей, чтобы подготовиться, и беру рукоять ножа.

И колеблюсь. После этого пути назад не будет.

Все хорошо. Так, покончи с этим.

Я чувствую место на шее, где находится жучок − небольшая шишка под кожей. После трех с половиной месяцев, я боюсь, что он хорошо приклеен к подкожной ткани, но я могу сделать это. Боль − это ничто. Я могу блокировать боль.

Так что я делаю надрез на коже. Регистры боли горячие, как кровь, которая течет по шее, и острые − но это проходит мимо моего сознания и направляется прямо к моему хранилищу памяти. Мои скользкие пальцы возятся по мелкому металлическому чипу, и, наконец, он выходит наружу.

Мой мир на секунду чернеет, мерцает в небытие и снова возвращается. Странно. Больше не думая об этом, я сую рукоять ножа обратно в рот, заматываю жучок в туалетную бумагу и бросаю его в туалет. Сделано. Теперь я тоже свободна.

Я вытираю кровь, надеваю пластырь на свою рану и сую нож и лишние пластыри в свой рюкзак.

Хлоп.

Снова темнеет в глазах, и это сопровождается ощущением покалывания в затылке. Определенно странно. Я хватаю свой рюкзак. Пришло время для по-настоящему неприятной части − объяснить все Кайлу.

Хлоп.

Нет. О, нет. Вы, должно быть, шутите.

Хлоп. На этот раз дольше.

Дерьмо. Они, должно быть, сделали что-то со мной. Красная Зона, должно быть, поместила что-то вроде предохранителя на жучок. Ловушка. Я должна была догадаться.

Нужно добраться до Кайла. Нужно предупредить его. Все остальное сейчас неважно.

Хлоп. Я падаю вперед, хватаясь за дверную задвижку. Мой лоб сталкивается крючком для пальто. Я вижу только серые цвета, затем черные. Мерцание длится слишком долго.

Оно длится вечно.

Когда я открываю глаза, мой лоб пульсирует. И я теряю сознание.

Глава 27

Вечер воскресенья: Сейчас

− Я в порядке, − кладу свои руки на руки Коула и отталкиваю их от себя. − Я в порядке. Просто…

Просто ничего. Я настолько не в порядке, что даже и близко не стою к тому, чтобы быть в порядке. И теперь я сделала все еще хуже.

О, Кайл. Что я наделала? Мои глаза горят от сдерживаемых слез. Мне нужно взять себя в руки ради меня и него.

Дрожа, я поднялась на ноги. Коул топчется рядом со мной, как будто боится, что я упаду. Может так и случится. Тогда моя неисправность будет завершена. Все что мне нужно — это выпустить немного пара из ушей и пропустить электрические искры сквозь свои глаза.

Джордан прижимает руку к моему лбу.

− Что случилось?

− Я не больна. Что ты делаешь?

− Вопрос в том, что ты делала?

Пять пар глаз уставились на меня, и это не включая охранников. Я уверена, что они тоже пялились, но я смотрела на стволы их пушек, а не в их глаза. Стволы пистолетов черные и холодные. Бездушные. Как и хищные глаза Кайла.

Я пожимаю плечами.

— Ты ведь знаешь, компьютеры всегда приходят в сбой в самый неподходящий момент. Видимо, и мой в том числе.

− Твой компьютер? − говорит Коул.

Я стучу пальцем по своей голове.

− Ты знаешь.

Он бросает на меня невеселый взгляд.

− Ты успокоилась?

− Да, — какая чушь.

− Хорошо, — судя по тому, как говорит Коул, это, очевидно, не так. − Мэлоун хочет тебя видеть.

Я практически жду, что это заявление будет сопровождаться охранниками, связывающими мои руки и приказывающими мне «двигаться» под дулом пистолета, но нет. Мэлоун и его приспешники не могут читать мои мысли, не подключаясь к моему мозгу. Он не знает, что я смогла обнаружить. Все, что кто-то может предположить, это то, что у меня началась истерика. Это плохо, и Мэлоун захочет узнать, почему, но это не делает меня угрозой. Просто сделает меня неустойчивой.

Нужно сосредоточиться. Нужно успокоиться. Нельзя дать Мэлоуну больше никаких оснований стереть все из моего мозга сегодня вечером.

Я веду себя осторожно, чтобы не реагировать внешне, но у меня ощущение, словно металлический прут пронзает мой позвоночник. Титановый хребет − вот, что мне нужно. Выше голову, плечи назад, руки расслаблены. Стержень держит все на месте, включая мой мозг. Если Мэлоун в своем офисе, у меня займет примерно две минуты, чтобы добраться туда. Сто двадцать секунд, чтобы придумать объяснение. И лишь один шанс провернуть то, что я задумала.