Возрождение

Толпа приняла трюк на ура, да и я тоже… но меня он не слишком удивил: очередной фокус-покус преподобного Джейкобса, вот и все. Не удивило меня и то, что когда Джейкобс приобнял девушку и развернул ее к нам, мне показалось, что это шестнадцатилетняя Астрид Содерберг со своей вечной боязнью залететь. Астрид, которая иногда выдыхала мне в рот дым своих «Вирджиния Слимз», вызывая у меня дикий стояк.

Но передо мной уже снова стояла красавица-оклахомочка, только что с фермы и в поисках веселья.

Помощник Джейкобса, прыщавый пацан с паршивой прической, вынес на помост деревянный стул. Поставив его перед камерой, мальчишка принялся нарочито стряхивать пыль со старомодного сюртука босса.

— Присаживайтесь, милочка, — сказал Джейкобс, подводя девушку к стулу. – Скоро вы затрепещете

от восторга.

Он пошевелил бровями, а его юный помощник изобразил электрическую дрожь. Зрители засмеялись. Глаза Джейкобса остановились на мне (я теперь стоял в первом ряду), двинулись дальше, потом вернулись. Помедлив секунду, он снова отвел взгляд.

— А больно не будет? – спросила девушка, и теперь я увидел, что она совсем не похожа на Астрид. Да и с чего бы? Она намного младше моей первой подруги… и где бы сейчас ни была Астрид, ее фамилия скорее всего уже не Содерберг.

— Ни капельки, — заверил ее Джейкобс. – И в отличие от всех последующих дам, которые выйдут на эту сцену, ваш портрет…

Джейкобс вновь повернулся к толпе, устремив взгляд прямо на меня.

— …я сделаю совершенно бесплатно.

Не переставая болтать, Джейкобс усадил девушку на стул, но, казалось, что-то выбило его из колеи, и он потерял нить разговора. Он все время поглядывал на меня, пока его помощник завязывал девушке глаза шелковой повязкой. Публика не замечала его рассеянности: ведь хорошенькую девчонку вот-вот сфотографируют у ног гигантской красавицы – да еще с завязанными глазами! – и все это очень интересно. Не меньший интерес вызывали голые ноги девушки и глубокое декольте великанши.

— Кому нужна… — начала девушка, и Джейкобс тут же подсунул ей микрофон, чтобы вопрос услышали все зрители. — …моя фотография с повязкой на глазах?

— Зато все остальное у тебя на виду, золотце! – крикнул кто-то, и публика добродушно заулюлюкала. Красотка на стуле сдвинула коленки, но улыбаться не перестала. Мол, я девушка не промах.

— Дорогая моя, тебя ждет сюрприз, — сказал Джейкобс и повернулся к толпе:

— Электричество! Хотя мы все так к нему привыкли, это величайшее чудо природы, по сравнению с которым пирамида Хеопса – всего лишь жалкий муравейник! Оно лежит в основе современной цивилизации! Некоторые считают, будто понимают его, дамы и господа, но никто не понимает тайного электричества, той силы, которая объединяет вселенную в единое гармоничное целое. Понимаю ли его я? Нет. Не совсем. Но я знаю, что оно может разрушать, исцелять и творить волшебную красоту! Как вас зовут, мисс?

— Кэти Морс.

— Кэти, есть старая присказка, что красота — в глазах смотрящего. Мы с вами и со всеми здесь присутствующими сегодня убедимся в правдивости этой присказки, и когда вы отсюда уйдете, вы унесете с собой портрет, который будете потом показывать внукам. А они – своим внукам! И если эти ваши еще не рожденные потомки не будут восторгаться им, то не быть мне Дэном Джейкобсом.

«Ты и так не Дэн», — подумал я.

Я раскачивался вперед-назад, словно в такт каллиопе и музыке, которая звенела у меня в ушах. Попытался остановиться, но понял, что не могу. Ноги у меня подгибались, как если бы из них дюйм за дюймом вытаскивали кости.

«Ты же Чарльз, а не Дэн. Думаешь, я не узнаю человека, который вернул голос моему брату?»

— А теперь, дамы и господа, советую вам защитить глаза!

Помощник театральным жестом прикрыл рукой свои. Джейкобс развернулся, подошел к камере и накрылся шторкой.

— Закройте глаза, Кэти! – крикнул он. – Даже повязка не защитит вас от электрического импульса такой яркости! Считаю до трех! Раз… и… два… и… три!

И снова я почувствовал, как воздух загустел. И не только я: публика подалась назад на пару шагов. Затем кто-то будто бы щелкнул пальцами у моего правого уха. Мир полыхнул синим.

«Ааааххххх», — вырвалось у зрителей. А потом, когда они увидели, что произошло с задником: «АААААХХХХХХ!»

Вечернее платье осталось тем же – серебристым, с низким вырезом. Затейливая прическа тоже не изменилась. Но грудь стала меньше, а черные волосы посветлели. Изменилось и лицо: в танцевальном зале стояла Кэти Морс. Потом я моргнул, и красавица-оклахомочка исчезла. Я снова увидел Астрид, Астрид в шестнадцать лет, любовь моих дней и в конце концов утоленная страсть моих ночей.

Толпа ошеломленно охнула, и у меня мелькнула сумасшедшая, но убедительная мысль: они тоже видели людей из своего прошлого, которых либо уже нет, либо их изменило зыбкое течение времени.