Возрождение. Часть первая

Анилаэль мне явно не поверила и продолжила подозрительно коситься, но я сделал вид, что не замечаю этого, и сконцентрировался на своих ощущениях. А они были странными. Одна частичка меня стремилась продолжить слияние, вернуться к такому прекрасному и умиротворённому состоянию, в котором я пребывал всё это время. Этой частичке хотелось вновь почувствовать мощь молодого тела дракона, взмахнуть крыльями, пикировать на врагов, выпуская из горла потоки смертоносного огня.

Но существовала и другая частичка, которая твёрдо знала, что я Стартов Олег, человек, претендент на роль странника миров, предвестник перемен, от которого зависит судьба этого мира, а возможно, и не только этого. Собрав волю в кулак, я потянулся сознанием к истинной частичке себя, загоняя вторую в глубины сознания. Голова вмиг очистилась, и дышать стало намного легче. Только сейчас я понял, что лоб покрыт капельками холодного пота, а челюсти сжаты до скрежета зубов.

— Ты прошёл проверку, друг, — раздался в голове удовлетворённый голос Моргула, а его шея изогнулась так, чтобы он мог смотреть мне в глаза. — Из тебя выйдет отличный драконий всадник.

— А что случается с теми, кто завалил ваш тест? — сглотнув образовавшийся ком, всё же решил спросить я.

— Они становятся нашими оболочками, — как мне кажется равнодушно, ответил Моргул.

— Оболочками? Что это значит? Они умирают?

— Не совсем. В этом случае душа слабых разумных, что пожелали стать драконьими всадниками, как бы засыпает, и мы можем внедрить свое сознание в такую оболочку, чтобы жить среди эльфов. Драконы могут жить очень долго и в спокойные времена предпочитают подолгу спать. Во время сна мы подключаемся к нашим оболочкам, у кого они есть, естественно, и можем свободно изучать мир, не привлекая к себе лишнего внимания. Статус драконьего всадника был очень почётен в королевстве Вудстоун, и перед нами открывались почти все двери.

— И многие тёмные эльфы проходили эту проверку? — с подозрением прищурив глаза, спросил у друга я.

— В среднем один из десяти, — ошарашил меня такой новостью друг. — Среди эльфов было правило, что претендент на такую ответственную роль должен быть молод, чтобы максимально долго ухаживать и заботиться о своём драконе. А молодость и контроль над своими желаниями практически несовместимы.

— И что, никто не заметил, что поведение эльфов изменилось? Вот не поверю, что среди претендентов не было родовитых эльфов.

— Были, конечно, — фыркнул Моргул, — но в нашем распоряжении была память эльфа, а за долгие тысячи лет мы научились в совершенстве имитировать поведенческие особенности того или иного всадника. Но мы пустили слухи, что как только дракон примет своего наездника, тот может измениться.

— И что, даже правящая династия эльфов была не в курсе ваших махинаций? — усомнился я.

— Нет, и пусть это и впредь останется тайной, Олег, — очень серьёзно проговорил Моргул. — Мы дали клятву системе защищать династию Эль, но предпочитаем делать это по-своему.

— А что происходит с душой оболочки после смерти драконьего всадника? — перед принятием такого важного решения стоит прояснить этот момент.

— То же самое, что и после смерти любого разумного, — спокойно ответил Моргул. — Душа продолжает свой путь.

— Хорошо, я сохраню вашу тайну. Когда мне придётся покинуть Асдар, я буду знать, что Ани останется под твоей защитой, и мне будет намного спокойнее.

— Обещаю, пока я жив, с королевой ничего не случится, — поставил точку в этом странном разговоре Моргул. — Мне нужно минут десять на восстановление, потом можно продолжить путь, до сердца мира осталось не так далеко.

Открыв глаза, обнаружил пристально наблюдающую за мной Ани. Девушка не могла слышать нашей ментальной беседы, но она была в курсе о возможности вести беседу таким образом и сейчас пыталась понять, о чём мы говорили с драконом. Я понял это, считав её эмоции. Частое применение кражи жизни постоянно активировало эмпатию, и сейчас девушка испытывает жгучее любопытство.

— Небольшой привал на десять минут, и продолжаем путь, — не выказав своей осведомлённости об испытываемых королевой эмоциях, сообщил я и перевёл взгляд на собирающихся возле подножия нароста мобов.

Мы остановились где-то в середине восьмого уровня, и монстры здесь оказались весьма агрессивными. Для экономии энергии пришлось отключить покров тьмы, и наша позиция хорошо видна со всех сторон. Не думаю, что в течение десяти минут у нас возникнут проблемы. Поблизости не видно мобов с дистанционным типом урона, а сбросить с уступа карабкающихся к нам тварей не составит особого труда.

Я ошибся. Мобы под двухсотый уровень обладали феноменальной живучестью и стойкостью, а близкий контакт с сырой энергией высокой концентрации превратил их в жаждущих крови, безумных тварей, которые не остановятся ни перед чем. Нам пришлось прервать отдых уже через пять минут, потому что сопротивляться таким врагам мы были пока не готовы. Надеюсь, они не имеют доступа в сердце мира, иначе у нас возникнут очень серьёзные проблемы.