Возрождение (ЛП)

— Я ничего не могу поделать. Мы эмоционально испорчены. Ты другая, всегда была. И я всегда буду на твоей стороне, ГИ–1 Семь. Даже если тебе это не нравится.

***

Теплая кровь стекает по лицу на губы. Я слишком много раз пробовала ее в своей жизни и не могу выдержать ее приторный металлический вкус. Хотя и не двигаюсь, чтобы вытереться. Я бы предпочла пролить кровь на весь мат и оставить его позади, словно отмечая свою территорию.

Коул предлагает мне руку, но я игнорирую его. Остальной наш отряд перестал притворяться, будто они тренируются. Все взгляды устремлены на меня. Снова. Мне надоело быть в центре внимания.

Фитцпатрик огрызается на них.

— За работу.

Кровь течет вниз по подбородку, щекоча меня, так что я, наконец, вытираю ее своей рукой. Я слежу за каждым вздохом, каждым поднятием и падением, за тем, как каждый раз опускается и поднимается моя грудь, потому что, либо я сосредоточусь на этом, над тем, почему я здесь, либо потеряю самообладание. Потерять самообладание было бы плохо.

Так что вместо этого, я вступаю в безмолвное состязание с Фитцпатрик. Слова «если вы хотите драться со мной, тогда давайте» вертятся на моем языке. Меня убивает то, насколько я хочу им крикнуть, но это своего рода та реакция, которая ей бы понравилась.

Коул ерзает рядом со мной. Он мог бы сломаться первым в своем обычном порыве защитить меня. Я ожидаю этого, но надеюсь, что этого не произойдет. Поддержка иногда означает, что я позволяю сражаться вместо себя.

Прежде чем Коул или я сделаем то, о чем я пожалею, телефон Стервыпатрик издает звуковой сигнал. У всех принципиальных сотрудников есть телефоны, которые также имеют функции рации. Я не слышу, что говорит голос на другом конце, поскольку она приложила его к уху, но ее лицо застывает.

Я бы не подумала, что такое возможно.

Фитцпатрик кладет телефон обратно за пояс.

— Тебя вызывают в медкабинет. Полагаю, тебе нужен гид, чтобы показать, как туда добраться.

— Нет, спасибо. Я помню.

Коул движется по направлению ко мне, и я киваю ему, словно говоря, не подходи. Если он будет спорить с Фитцпатрик после того, как я уйду, так и быть. По крайней мере, мне не придется стать свидетелем.

На полпути вверх по лестнице на поверхность я облизываю губы и чувствую вкус запекшейся крови. Даже рассматриваю то, чтобы смыть ее, прежде чем появиться в медкабинете в таком виде, но потом решаю, что мне плевать.

В любом случае, я вообще не знаю точно, где я могу здесь умыться.

И почему медкабинет? Врачи раздумывают над некоторыми новыми тестами, которые снова смогут испытать на мне? Настолько же, насколько я рада предлогу уйти от Фитцпатрик, это тоже звучит не особо заманчиво.

Я бегу к лечебному корпусу, размышляя, что из-за холода можно было бы умнее проделать этот путь под землей. Но смогла ли бы я найти путь в подземелье — это уже другой вопрос, и я не могла доставить Фитцпатрик удовольствие от признания того, что руководство может пригодиться. Кроме того, точно уверена, что узнаю здание, из которого меня выписали прошлой ночью.

После минутного колебания я нахожу его и направляюсь в подземелье, в тепло. Выше облака продолжают наплывать, образуя серое одеяло, обволакивая небо и затмевая солнце. Сейчас не теплее, чем это было пару часов назад.

Лифт возвращает меня на уровень, на котором я была, проснувшись вчера, но помимо этого, я замечаю проблему. Столкнувшись с длинными коридорами и множеством дверей, я не имею никакого понятия, куда идти.

— Они ищут тебя в том направлении, — говорит мне одетая в белое женщина, проходя мимо.

— Спасибо, — направляюсь в ту сторону, куда она указала, и останавливаюсь возле двери, за которой слышен голос Мэлоуна. Врач рядом с ним подзывает меня внутрь.

Мэлоун хмурится, глядя на меня. Он одет в другую куртку, другую голубую рубашку, другой шикарный галстук. Видимо, он единственный здесь, кто наряжается.

— Что случилось с твоим носом?

— Фитцпатрик, — может быть безрассудно говорить ему правду, но также было безрассудно разговаривать сегодня утром с Фитцпатрик. Думаю, я в таком настроении… как там Коул назвал это? Я эмоционально испорчена.

Мне также любопытно, что Мэлоун думает о ее стиле обучения. Другое в чем я уверена: у меня никогда не было так много возможностей поговорить с ним до своей миссии.

— Один должен был помочь понять, сколько я помню, и она решила удвоить эту задачу на мне.

— Он сломан?

— Не думаю.

Мэлоун двигается к врачу.

— Проверьте его и позаботьтесь, — поворачиваясь ко мне, он встает и поправляет рукава рубашки. — Я сказал Фитцпатрик быть с тобой помягче. Уверен, мы разобрались в том, что произошло, и мы не должны утомлять твой мозг прямо сейчас.

Я стараюсь не ерзать, пока врач осматривает мой нос, но слова Мэлоуна заставляют нервничать. Вы разобрались? Что это? Я буду в порядке?

— Я бы хотел дождаться подтверждения, прежде чем сказать что-то еще по поводу того, почему ты здесь. Что касается других твоих вопросов, у нас есть основания надеяться. Все хорошо?

Доктор протягивает мне влажное полотенце, чтобы вытереть лицо.

— Не сломан.