Возвращайтесь живыми!

За окном шёл дождь. Порывы ветра подхватывали капли, и они с отчётливым шрапнельным треском сыпались в окно, либо облаком оседали на стекле, свиваясь в причудливые ручейки.

Лежать было удобно, уютно, тепло, даже радостно, в каком-то приближении, после всех передряг, но Роман заставил себя встать, подошёл к окну, вбирая в себя ощущение поздней осени, глядя на заплаканное дождём окно широко раскрытыми глазами.

Пискнул телефон, приняв SMS-сообщение.

Роман отвлёкся, прочитал письмо: МТС предлагала новую программу роуминга, значительно дешевле прежней.

Мысли свернули в другое русло.

Он вернулся к столу, оставаясь в одних трусах, начал собирать из стеклянных палочек новый многогранник, обещавший стать геометрическим шедевром. Человеческие руки с чуткими пальцами были способны на многое, хотя то, что задумал сделать Роман, ещё никто не смог не то чтобы повторить, но и реализовать.

С другой стороны, как любил повторять Ылтыын Юря: самым неповторимым, что создали руки человека, до сих пор остаются отпечатки пальцев.

Ылтыын Юря, Алтын. Шаман. Интересно, где он сейчас? Ведь не поленился примчаться в Москву из Томска, забрать его и самолично отвезти в Выборг. А потом и вовсе снял квартиру в этом же доме, чтобы присматривать за другом. Возможно, он просто получил задание от руководства охранять «главного» пси-манипулятора «Триэн», Роман не спрашивал, но чувства при этом Алтын питал к нему самые дружеские.

Вернулся в коллектив и Афанасий Вьюгин. Поначалу он подал заявление об отставке (по словам Алтына), однако отставку не приняли, с Афанасием провели беседу на высшем уровне (как оказалось, в «Триэн» существовали координаторы ещё более высокого ранга, чем Тамерлан и Малахов), и полковник вернулся к исполнению своих обязанностей.

С Романом он не встречался после ликвидации засады АПГ в Подмосковье, однако часто звонил ему и обещал в скором времени лично посетить Выборг.

– Я у тебя в неоплатном долгу, – заявил он по телефону, позвонив первый раз. – Проси чего хочешь.

– Привези солёных грибочков, – пошутил Роман.

– Да хоть бочку! – обрадовался Афанасий.

Через день после лажения, устроенного на базе «Триэн» под Волоколамском Тамерланом, Играевым и Василием Грибовым, в Выборг приехал и Олег Харитонович.

– Побуду тут какое-то время, – сказал он простодушно, – отдохну от московской суеты.

Вряд ли он хитрил, скрывая желание понаблюдать за экстрасенсом, и всё же у Романа сложилось именно такое мнение.

– Можете жить у нас, – предложил он, подумав, что Юна примет любое его решение. – Не стесните.

– Благодарствую, Роман Евлампиевич, мне есть где остановиться, – ответил Малахов. – Помни, что я тоже твой должник. А мне негоже совершать ошибки, какие я совершил. Это послужит хорошим уроком для всех нас. Но об этом мы ещё поговорим.

Он тоже звонил Роману каждый день, хотя о встрече не заикался. Приходилось ждать и надеяться, что координатор ответит на все накопившиеся вопросы.

Последняя стеклянная палочка встала на место.

Роман вымыл испачканные клеем руки, оглядел получившийся ажурный стеклянный многогранник – ромбододекаэдр, «погрел» над ним ладони.

Многогранник получился исключительно чистым и тёплым, аккумулирующим энергию, и через него можно было легко уходить за пределы бытия, в иные измерения и дали. Недаром Волков собирал его целых три месяца, начав ещё до похода на Байкал.

За дверью спальни словно зарница полыхнула.

Роман повернулся к двери, зная, что войдёт Юна.

Он не рассуждал о любви, накрепко связавшей их, но она полностью растворила ощущение границы между ним и женой, будто они являлись одной личностью и одним телом. Роман чувствовал Юну на расстоянии, и она чувствовала его, будто они находились рядом, держа друг друга за руки. И слова были лишними, и ничего не надо было говорить, и не имело значения всё, что находилось за пределами их любви.

Дверь открылась.

– Ой, ты не спишь! – обрадовалась Юна, бросаясь на шею мужу. Окинула взглядом стоящий на столе законченный ромбододекаэдр. – Какой красивый! Можно, я потрогаю?

Роман кивнул.

Девушка, одетая в его любимый легкомысленный халатик с ромашками, дотронулась пальчиком до уголка тридцатигранника.

– Какой тёплый… и светится. Так приятно!

– Это оптимизатор восприятия, – сказал Роман. – С ним везде будет хорошо! Я научу тебя медитировать, глядя на него, и ты увидишь волшебные пейзажи.

Юна прижалась к нему всем телом.

– И нам никуда не надо будет ехать?

– Что ты имеешь в виду?

– Мы собирались в Индию, забыл? А также в Бразилию, посмотреть на Долину Луны в парке Шампада.

– Шапада-душ-Веадейрош.

– Шампада звучит лучше.

Он вспомнил о недавнем опыте Джокера с отдыхом на Канарах.

– Боюсь, за границу нам нельзя.

– Я понимаю, – не огорчилась она. – Ты почему встал? Тебе лежать надо.

– Да всё в порядке, я уже здоров. Главный мой лекарь – ты, и больше мне ничего не надо.

– Ничего-ничего?

– Ну, разве что… – Он подхватил её на руки, понёс к кровати.

– Ты маньяк! – прошептала она жарко.

– Ага, – согласился он, неторопливо расстёгивая пуговицы халатика, чувствуя, как по телу разбегается огонь желания…