Возвращение

Он отнёс добычу, и работа закипела, одни обдирали шкуру, другие разводили костёр, Вика нашла большую палку для вертела. Уже через пятнадцать минут запахи жаренного мяса разносились на всю округу, а мы сели у костра и Веста предложила спеть песню, которую поют у нас дома.

Мы с Викой переглянулись, а я сразу сделала страшные глаза.

— Я не пою, ты же знаешь. Это у тебя голос красивый. Спой им что-нибудь. Не стесняйся, здесь все свои.

— Вика, спой, — начали её уговаривать девчонки.

— Хорошо, но предупреждаю, что я вам не певица.

— Да пой уже, а я подпою, если что. А давай «Коня»?

— Ну ладно. «Коня» так «Коня».

И запела, сначала тихо, но постепенно добавляя звука, эмоций и избавляясь от ложной стеснительности, тем более голос у неё был и в самом деле красивый, полный огня и берущий за душу.

Мы уже вовсю подпевали ей:

По бескрайнему полю моему,По бескрайнему полю моему.

Когда отзвучал последний куплет, мы сидели уже воодушевленные и слушали тишину.

— Хорошая песня. А Россия — это ваша страна?

— Да.

— Понятно. Я тогда тоже про свою родину спою, только мясо с одного боку подгорает, переверните его, — заметила Веста.

Мы повернули вертел и приготовились слушать.

У Весты голосок был тонкий и нежный, а песня мелодичной и тягучей. Мы все заворожено слушали, Найл, водил ушами в разные стороны, а я ловила себя на мысли, что если бы не вчерашние события и Лира, которая лежала рядом с нами и постанывала время от времени, то можно было бы принять это всё за небольшой пикник на природе.

В итоге, пока мясо дожарилось, прозвучало пять песен. Все разные, но все спетые с душой.

Мяса мы наелись до отвала, даже Найл, который всё поедал с огромной скоростью и в больших количествах, и то под конец лежал и лениво обгладывал ногу.

— Поговорила? Что они сказали? — тихонько спросила я у подруги.

— Потом расскажу, — ответила она.

— Наверно нам надо уже идти. Впереди степь, неизвестно сколько нам придётся по ней идти, — сказала Мия, — боюсь, что ночевать нам придётся тоже там.

— Скорее всего, — поддержала её Вика и встала.

Злата затушила костёр.

Найл подошёл ко мне и начал лизать мне плечо.

— Ты чего? Устал? — я обняла его и почесала за ухом давая понемногу своей энергии. Он стоял уткнувшись мне в живот головой и вздрогнул, когда рядом с нами раздалось неожиданно:

— Ну ка отошёл от неё!

Глава 21

Найл заскулил и, поджав хвост, отпрыгнул от меня, а я, заикаясь от волнения, радости и неожиданности одновременно, спросила:

— Сссирен? Это ттты? — я хлопала, как дура, глазами не могла поверить, что мои приключения на сегодня закончились. Что это действительно так, говорили его пылающие глаза и тяжелое дыхание, которые в совокупности производили впечатление, что меня сейчас будут бить.

— Сирен, я сейчас тебе всё объясню. Понимаешь?.. — договорить он мне не дал, схватил меня на руки и мгновенно перенёс на какую-то поляну, посадил на нагревшийся за день на солнце камень, и встал передо мной, решительно раздвинув мои ноги в стороны и приблизившись ко мне вплотную. Наши лица оказались напротив друг друга.

— Объясняй. Но если мне не понравятся твои объяснения, то… — он сглотнул, посмотрел на мои губы, и договорил, — ремень у меня широкий, армейский, к твоей попе прилипать будет хорошо, — и он опять сглотнул, сжав губы в тонкую нить и скрипнув губами.

Я сначала прониклась серьёзностью ситуации и положила руки ему на грудь, немного отодвинувшись, но мои действия привели к противоположному результату — он судорожно вздохнул и прикрыл глаза. Значит надо действовать по тому плану, который я придумала сегодня на поляне, и я, пока он не успел очухаться, поцеловала его, переместив руки ему на шею и зарывшись в густой шевелюре.

Он сначала стоял в ступоре, не ожидая от меня такого поворота, но потом прижал меня крепко к себе, и на меня хлынул такой поток его эмоций, что я чуть сознание не потеряла от такого количества облегчения, гнева, радости, неверия и чего-то ещё. Он целовал меня, как одержимый, сжимал в объятиях до хруста костей, не давая мне толком дышать и хоть что — то осознавать. Только когда моя футболка улетела на траву, а меня бережно опустили на неё, я смогла прошептать ему:

— Всё хорошо… ты просто переволновался … ты же знал, что я жива…

Он только рычал и прижимал меня ещё крепче, пытаясь раствориться во мне и доказать свою любовь.

Не знаю сколько прошло времени с начала этого безумства, но мы лежали на траве и приводили в норму дыхание, эмоции и разум.

— Почему ты не сказала, что собираешься с подругами к Шалее в гости? — тихо спросил он, лёжа на боку и водя пальцем по овалу моего лица.

— Ты бы не отпустил, — спокойно ответила я не открывая глаз, расслабленно устроившись на его руке.

— Не отпустил, потому что знаю, как это опасно, — так же спокойно ответил он, и только его рука, которая до этого покоилась на мой филейной части, сжала её, выдавая ту бурю гнева, которая на самом деле бушевала в нём.

Я поёрзала и положила голову ближе к его лицу, потеревшись о его щёку.