Возвращение Амура

Хелен немного преувеличила: в укреплении Бомборы, где находился штаб полковника Муравьева, у нее был всего один агент – конюх-абхаз, правда, очень ловкий, всегда находивший возможность выбраться за пределы укрепления, чтобы передать немирным убыхам и джигетам сведения о предстоящих передвижениях русских войск. Вот у него действительно было множество агентов – и детей, и женщин, и стариков, но сколько их и кто они, Хелен никогда не интересовало. Абхаз ненавидел русских, любил ее и прекрасно справлялся с поручениями – этого ей было вполне достаточно. Она с таким трудом проникла к Муравьеву – через владетельного князя Абхазии Чачбу Хамут-бея; князь дружил с Муравьевым и попросил его, вроде бы от имени родственников, приютить бежавшую от постылого жениха абхазскую девушку Алишу, сам он не мог этого сделать, не нарушив закон гор, – и так ценила свое положение, что проявляла во всем чрезвычайную осторожность. А положение ее, благодаря совсем небольшим собственным усилиям, за короткий срок перешло из статуса гостьи в статус домохозяйки. Из своего прежнего опыта Хелен знала, как болтливы бывают мужчины в постели, и надеялась таким путем выудить у полковника важную информацию, однако тут ее ждало разочарование. Несмотря на все ее ухищрения, Муравьев редко говорил о каких-либо своих планах; чаще всего он приходил вымотанный до предела, равнодушно ужинал, падал в постель и засыпал. Хелен казалось, что и как женщина она ему не очень-то и нужна – просто приятно иметь рядом теплое и живое.

Муравьев объявил ее своей дальней родственницей; все, конечно, понимали, что на самом деле скрывается за этим эвфемизмом, но никто и не подумал командира осудить: от хронической воздержанности страдали все, и каждый избавлялся от нее в меру своих возможностей.

Только прапорщик Вагранов относился к неожиданной пассии полковника с откровенной подозрительностью. Поначалу она решила, что он просто ревнует ее к любимому командиру, а потом забеспокоилась: пренебрегать ретивым служакой, добровольно взявшим на себя роли и телохранителя полковника, и контрразведчика, становилось небезопасным. И тут Хелен-Алиша совершила непростительную ошибку: она попыталась устранить настырного прапорщика руками его кумира, применив традиционный женский прием, а именно – вызвав у любовника подозрения в притязаниях еще кого-то на предмет его нежных чувств.

Как-то вечером в постели, воспользовавшись тем, что полковник вдруг одарил ее мужскими ласками, Алиша пожаловалась, что его порученец слишком настойчиво оказывает ей знаки внимания.

– Вот как? – полусонно откликнулся любовник. – Ничего удивительного, ты – девушка красивая… – И захрапел.

– Ах, так?! – рассвирепела Хелен. – Ну, я тебе покажу!

Как-то перед обедом она попросила Вагранова помочь ей по хозяйству, зная, что он не откажется: обед-то готовился для генерала. Углядев в окошко, что Муравьев направляется к своему дому, она зазвала прапорщика за какой-то мелочью в кладовку и там повалилась на сваленные в кучу пустые мешки, увлекая его на себя. Вагранов пытался вырваться, но она цепко держала его, обхватив руками и ногами; юбка задралась, оголяя бедра. Услыхав, как хлопнула входная дверь, Алиша закричала: «Помогите кто-нибудь!» – и широко раскинула ноги, одновременно отталкивая прапорщика от себя. Он успел встать лишь на четвереньки, когда в проеме двери появился Муравьев.

– Та-ак, – сказал он. – Интересная диспозиция.

Алиша заторопилась, оправляя юбку и подбирая под нее ноги, а прапорщик сел прямо на земляной пол и обхватил руками голову. Он едва не плакал.

– Вот, вы не верили, Николай Николаевич, а я вам говорила… – Алиша поднялась и зло пнула Вагранова в бок.

Муравьев молчал, переводя взгляд с любовницы на любимца и обратно, и вдруг сказал совершенно неожиданные для них слова:

– Ну что ж, Ваня, придется нам с тобой делить одну женщину на двоих. Ты как, не против?

Вагранов поднял на него растерянное красное лицо:

– Все не так, как вы подумали, ваше превосходительство…

– Да так, Ваня, так. Все я правильно подумал. Вставай, обедать будем. Алиша, накрывай на стол.

Хелен поняла, что ее провокация сорвалась, и, не желая испытывать судьбу, той же ночью исчезла вместе со своим верным абхазом.

Особых последствий по службе это для нее не имело. Даже наоборот – она получила награду за хорошую работу. Подтверждением ее было то, что за все время пребывания Хелен возле Муравьева, ни одна операция русских войск по замирению мятежных горских племен успеха не имела, а сами племена несколько раз осаждали русские укрепления и одно из них даже захватили. Правда, после бегства Хелен дела у Муравьева быстро выправились, и вскоре он получил чин генерал-майора.

– …Хелен, вы всегда уклоняетесь от разговора про ваши личные впечатления о Муравьеве, – вернул ее в настоящее голос Ричарда.

– А зачем они вам, мои личные впечатления? В контакт с генералом нам не вступать, у нас другая задача…

– Но – все-таки личный контакт исключать тоже нельзя.

– Все-таки?

– Ну, какой он командир, известно из досье, а как человек?