Возвращение Амура

– В тихом омуте черти водятся, – Перовский позволил себе усмехнуться, но под пронзительным взглядом императора враз посерьезнел. – Это я об Англии, государь. А позиция Нессельроде объяснима. Он ведь известный англофил, как и светлейший князь Воронцов, и граф Панин. Они и мыслят в масштабах Англии – от сих до сих. А Россия – не Англия и даже не Европа. Русская душа простора требует, чтобы развернуться – и в деле, и в песне, и просто на земле. Потому и пришли к океану Великому… – Министр споткнулся на излишнем пафосе, умерил пыл. – Но в одном Карл Васильевич прав: надо нам земли свои осваивать и сколь возможно быстрее. Особенно на востоке. Англия Китай к рукам прибирает, глядишь – до Амура доберется. А он, государь, нужен России. Без него мы рано или поздно потеряем и Русскую Америку, и Камчатку.

– Не позволю! – император громко хлопнул ладонью по столу. – Как хозяин российских земель я должен о том заботиться. Политику в Сибири будем менять, но на освоение края пока что ни сил, ни денег нет. Мятежи в Европе слишком для нас опасны – как бы не пришлось вмешаться… Ладно, ступай, Перовский, ступай. Передай Муравьеву мои пожелания добра и успеха. Но примем все же во внимание опасения канцлера: с Китаем пусть действует осмотрительно и главное – без шума. Чтоб не было повода к нареканиям и жалобам.

Перовский ушел, а Николай Павлович долго, почти до сумерек, стоял у карты России, разглядывал восточную окраину, водя пальцем по горам и рекам, словно намечал одному ему ведомые маршруты. И сидел над бумагами, пока не пришла великая княгиня.

Глава 6

1

Катрин стояла в спальне на коленях перед освещенным лампадой образом святой Екатерины. Молилась усердно, но по-своему, по-французски: хоть она и говорила по-русски уже довольно неплохо, молитвенный церковно-славянский язык остался за порогом ее понимания. У себя на родине к католической религии она была равнодушна, а от православной почему-то сразу после крещения потеплело на душе, появилась уверенность, что все, что ни делается, – к лучшему, и постепенно сложилась привычка обращаться к Богу, а чаще – к своей святой. Пусть понемногу, но – каждый день. Муж поначалу удивлялся ее усердию, а потом перестал замечать. Сам он в Бога верил искренне и всей душой, но в церковь ходил лишь по праздникам, а молился и того реже – просто не было нужды.

Сейчас Катрин просила святую Екатерину освободить ее душу от смятения, вернувшегося вместе с Анри, который почему-то называл себя Андре Леграном. Смятение это было перемешано с обидой и гневом на Анри – почему он не нашел возможности дать о себе знать, ведь о других попавших в плен в газетах так и писали: «находятся в плену у мятежников», – а он оказался в списках погибших. Знай она, что любимый в руках врагов, но – живой, она ждала бы его сколько угодно, хоть всю жизнь. А теперь…

Она вдруг вспомнила, что не перепрыгнула железную дорогу перед идущим поездом, и прав оказался Анри – значит не отрезала от себя прошлое, вот оно и вернулось.

– …Моли Бога обо мне, святая моя покровительница. Помоги мне, вразуми, наставь на путь истинный, подскажи сердцу неразумному, как быть, что делать… – истово крестясь, шептала она и вдруг замерла, глядя куда-то вдаль, мимо лампады, мимо все понимающих глаз святой…

Верхом на лошадях – Катрин впереди, Анри за ней – они пробираются лесной тропинкой сквозь густые заросли молодых дубов и каштанов, перевитых лианами… «Куда ты меня ведешь? – смеется Анри, постоянно цепляясь кудрями за сучки и ветки. – Я скоро буду лысым, как дед». «Сейчас увидишь, – отвечает Катрин, – и не будешь жалеть о своих волосах». В зарослях много всякой бегающей и летающей живности: пару раз тропинку перебегали рыжие лисы, где-то невдалеке повизгивают кабаньи поросята и перехрюкиваются взрослые кабаны, по веткам скачут дрозды и сороки… Внезапно заросли резко кончаются, и тропинка выбегает на ярко-зеленую лужайку, охватившую подковой небольшое озеро. В его изумительно гладкой поверхности отражаются лазурное небо, крутые скалы на противоположном берегу и далекие вершины гор, среди которых выделяется белошлемный Винмаль.

«Какая красота!» – восклицает Анри, а Катрин спрыгивает с коня, пускает его свободно пастись и сбрасывает с себя одежду. Оглянувшись, видит изумленное лицо Анри и звонко смеется: «Ну что ты стоишь, как столб? Здесь никого нет. Давай купаться!» – и, разбежавшись, прыгает в прозрачную воду, сразу погружаясь в прохладную глубину. Нырнув, она открывает глаза, разворачивается к берегу и ждет, плавно шевеля руками и ногами, чтобы упругая вода не вытолкнула ее на поверхность. Совсем рядом, в какой-то паре метров от нее, жидкая толща взрывается облаком пузырей, а из этого облака появляется зеленоватое тело Анри. Его раскрытые глаза ищут под водой ее, а руки тянутся к ней… И тогда, сделав резкий гребок, она устремляется навстречу и оказывается в нежных и сильных объятиях…