Возвращение Амура

…Так вот, были у Анри Дюбуа женщины, и немало. Но всегда впереди и выше всех стояла Катрин. А теперь вдруг рядом с ней, хотя и немного позади, начала вырисовываться эта русская Настя. Анастасия. Это удивляло, немного пугало и в то же время ощутимо притягивало Анри. Он вновь почувствовал себя подростком, с замиранием сердца подсматривавшим, как переодевается ко сну молоденькая горничная Коринна. Он нередко для возбуждения вспоминал те эпизоды ранней юности.

В первый раз Анри увидел эту соблазнительную картину, забравшись на старую грушу, росшую перед окном Коринниной каморки на втором этаже двухэтажного отцовского дома. В комнате горела одна свеча, и в ее зыбком и неровном свете горничная раздевалась, не спеша и обстоятельно, напевая шутливую деревенскую песенку (Анри помнил ее до сих пор):

Гастон, парнишка озорной,Ну что ты делаешь со мной?

Зачем ты дверь закрыл?..

Она сняла и аккуратно повесила на крючок на стене белый передник, ловко расстегнула сверху вниз ряд мелких пуговичек на платье и спустила его с плеч и дальше с бедер (при виде их Анри судорожно сглотнул внезапно набежавшую слюну).

…Зачем помог мне юбку снятьИ голой уложил в кровать —

Что ты на мне забыл?

Раскрытое по случаю теплого вечера окно позволяло слышать ее нежный голосок и видеть в профиль почти всю акварельно высвеченную в полумраке комнаты стройную фигурку – маленькую грудь с задорно вздернутым соском, впалый живот, а под ним – золотистым бугорком, – словно большой одуванчик под солнцем. То, что было еще ниже, скрывал подоконник, но Анри это не особенно интересовало: достаточно было и представшего его глазам, чтобы сердце заколотилось какими-то рывками, лоб покрылся испариной, и так нестерпимо захотелось потянуться всем телом, что он чуть не свалился с дерева.

Коринна, видимо, что-то услышала – она прекратила петь, высунулась в окно (ее левая грудь очутилась так близко от лица Анри – казалось, вытяни губы и сможешь ее поцеловать), но, наверное, густая листва хорошо скрывала юного вуайера – девушка покачала головой, хихикнула и дунула на свечку. Комната погрузилась в темноту.

На следующий вечер он прокрался в каморку Коринны как раз перед ее приходом и спрятался за длинной раздвижной занавесью, заменявшей гардероб. Анри зарылся в висевшую там какую-то женскую одежду, оставив для глаз достаточно широкую щель, чтобы не пропустить ничего интересного.

Коринна появилась через несколько минут. Заперла дверь на задвижку, поставила свечку на маленький столик, выглянула в окно и задернула легкую занавеску (Анри порадовался, что сменил место наблюдения) и так же, как вчера, стала медленно и обстоятельно раздеваться.

Ей, пожалуй, очень нравилось свое обнаженное тело. Она внимательно разглядывала себя, поворачиваясь так и сяк перед свечой, оглаживая грудь, живот, бедра. Повернувшись спиной к окну, чуть наклонилась и, запустив пальцы в золотистые завитки под животом, начала массировать – вниз-вверх… вниз-вверх… На ее хорошеньком личике отразилось наслаждение, и она легонько застонала.

Анри громко (так ему показалось) сглотнул, рука его непроизвольно дернулась вниз, туда, где появилось и быстро нарастало тягучее обжигающее напряжение. Он даже переступил ногами, как нетерпеливый конь, и, видимо, что-то потянул, потому что занавесь внезапно оборвалась, открыв неяркому свету незадачливого юнца. Коринна вскрикнула от испуга, а может, неожиданности, но, увидев покрытое испариной закаменевшее лицо юноши, рассмеялась.

– Молодой шевалье захотел развлечься?

Ничуть не стесняясь своей наготы, она подошла к нему близко-близко, заглянула глаза в глаза – в ее широко расставленных, больших, искорками плясал смех, – и Анри почувствовал, как маленькие пальчики пробежали по твердой выпуклости на его штанах.

– Ого! Да мы совсем готовы, – сказала она с улыбкой, и взгляд ее изменился – в нем проснулось жадное желание.

Все время, пока Коринна освобождала его от одежды, Анри стоял как соляной столб и очнулся, только когда она прижалась к нему всем телом и, не размыкая объятий, стала отступать к раскрытой постели. Он боялся оступиться и упасть, поэтому обхватил ее левой рукой под острые лопатки, а правой прижимал и прижимал упругие небольшие ягодицы, ощущая, как она ловит его набухшую плоть своим мягким лоном, и теряя от этого остатки способности что-либо думать.

Они все-таки соединились, едва успев добраться до кровати. Коринна поймала его, приняла в себя и с тоненьким всхлипом опрокинулась на спину, крепко охватив его бедра ногами…