Возвращение Ангела

Женя. Кто-то чихнул.

Вздрогнула в очередной раз учительница. Ниже скользнули очки.

Закрыл тетрадь мальчик по кличке Кот. Он потянулся довольно, зевнул, посмотрел по сторонам (взгляд его задержался

на бюстах Пушкина и Маяковского), поднялся с места и, неслышно ступая, подошёл к вешалке, снял с неё чью-то кепку и надел

на голову Маяковского…

Ещё несколько ребят закончили писать, подняли головы.

Раздались тихие смешки. Кот, вдохновлённый успехом, повязал на шею Маяковского свой пионерский галстук и приступил к

Пушкину. Не найдя ничего более подходящего, надел на него

чью-то спортивную куртку.

48

Класс постепенно оживал.

Женя встал, подошёл к Коту, дал ему затрещину и стал снимать с

Пушкина куртку.

Учительница подскочила, уронив на стол очки. Увидела Женю

рядом с бюстом.

– Ангелин!? Ты что делаешь? Это же форменное безобразие!

Как тебе не стыдно? Выйди сейчас же из класса!

– Это не он, – заступилась за него девочка. – Это Котов.

– Вон, Ангелин! Ты меня

слышал? Женя пошёл к выходу.

Не успел он выйти в коридор, как мимо него пробежал Диман

с одним из «фашистов»-одноклассников. Они бросили какие-то

пакеты к дверям учительской и скрылись в туалете. Раздался хло-пок, и коридор сразу же наполнился дымом…

Потом началась паника. Крики, суета, беготня. К тому же вы-ключилось освещение.

В коридоре и на лестничных площадках было не продохнуть.

Двор перед школой.

Учащихся вывели во двор. Дым клубами валил из окон. С вклю-чёнными сиренами подъехали две пожарные машины и даже одна

«скорая»…

Школа. Кабинет директора.

Кроме самого Ивана Петровича здесь ещё несколько учителей

и, естественно, подозреваемые. Это – Диман, трое ребят, испол-нявших роли фашистов, Женя и две девочки, наверное, в качестве

очевидцев.

– Ну… долго я буду ждать? – видимо, не в первый раз спрашивает директор, дёргая себя за мочку уха. – В молчанку играем?

Ребята стоят, опустив головы. Иногда искоса поглядывают друг

на друга.

– Как школу поджигать, так храбрые… А как ответ держать, то смелости не хватает? – задаёт риторический вопрос Вадим, секретарь комсомольской организации. – Вот ты, Кудряшов, – обращается он потом к Диману. – Где ты был во время… инцидента?

– Во время чего? – удивился Диман.

– Ну, во время пожара.

49

– У меня живот болел… В туалете был… Когда вышел, уже везде был дым… – Диман с опаской смотрит в сторону Жени. – Потом все побежали, и я побежал… Больше ничего не знаю…

Девочки перешёптываются.

– Хотите что-то сказать? – спрашивает их директор.

Они дружно отказываются. Вид при этом у них довольно испуганный.

– Что с ними церемонится? – вступает сухой, морщинистый

человек в очках с толстыми линзами (математик). – Звоните в милицию… Там знают, как с ними говорить… – у него очень низкий

бас – настолько низкий, что иногда его не слышно вовсе, и

кажет- ся, что он просто шевелит губами, как рыба в аквариуме.

– Будет вам, Сергей Никитич, – смотрит на него с некоторым

осуждением молоденькая учительница физкультуры (она в спортивной форме).

– Сами справимся, – почему-то весело поддерживает её энергичный толстячок с орденской колодкой на потёртом пиджачке

(военрук, наверное). – Куда они денутся? Всё расскажут… И так

на весь город прославились. Расстрелять – не расстреляем

(смеёт- ся), но наказать – накажем… Да я их так погоняю… с

полной выкладкой… мало не покажется… Лучше конкретно

допрашивать, чем тянуть… Вот, к примеру, Ангелин…

(оборачивается к Жене)… Ну, давай, докладывай…

Оживился Диман со своей компанией. Стоявший рядом с ним

парень, кажется, даже вздохнул соблегчением.

– Чуть что, сразу Ангелин… Ангелин… – решил прервать

молчание Женя.

– Ничего себе «чуть что»! Школу спалили и «чуть»? – возму-тился математик.

– А я-то тут при чём?

– Ты всегда при том, Ангелин. Потому что всё тебе сходит

с рук… Потому что защита у тебя высокая… – математик посмотрел выразительно на директора. И потом – снова на Женю: – Вот

вы можете мир перевернуть… а мы не можем…

– Чего..? – не понял Женя.

Директору намёки математика не понравились.

– Что вы имеете в виду, Сергей Никитич? – спросил он строго.

– Вы лучше меня знаете, что, – язвительно усмехнулся математик. – И его дед – тоже… – уже совсем низким, неслышным

басом.

50

Директор нервно дёрнул себя за ухо и начал тянуть своё

«М-м-м»…, не зная ещё, как осадить математика, но тут с места в карьер вмешалась учительница литературы.

– Ты при том, Ангелин, что как только ты вышел из класса, всё

сразу и началось, – придерживая сползающие с носа очки, зачасти-ла она. – А что? – посмотрела на учительницу физкультуры. —

Я, по-вашему, должна скрывать такой факт?

– Почему он вышел во время урока? – поинтересовался директор, явно обрадованный тем, что можно не отвечать на

выпады математика.

– Потому что издевался над Пушкиным… Александром Сергее-вичем, над бюстом… и я его выгнала… Ангелина, – уточнила она.

Прыснула, прикрывшись ладошкой,физкультурница.

– Говори, Ангелин, – сказал директор.

– А что говорить? Я не издевался, – придуривался Женя. —

Я Пушкина люблю… Александра Сергеевича…

– Не о том, Ангелин. Что случилось, когда ты вышел из класса?