Возвращение блудного сына

Между прочим

ВЕРХОМ НА КРОКОДИЛЕ

Английские газеты сообщают, что дрессировщик крокодила Уолд, находящийся в Испании, сделал путешествие верхом на крокодиле по морю из Пальмы в Валенсию. Между этими портами 130 миль. Уолд устроил маленькое седло из дерева, поместил его на спине крокодила и уселся верхом. Крокодил проплыл все расстояние в 12 час. 46 мин., и дрессировщик нисколько не утомился. Время от времени он подстегивал своего «коня» палкой, и тот плыл быстрее. Крокодилу, которого оседлал Уолд, 400 лет, зовут его Горацио. Он приплыл в Валенсию вполне бодрый и получил обильное угощение. Публика шумно приветствовала и всадника, и его морскую лошадь.

* * *

Один из американских химиков Дюпон считает, что сон, во время которого происходит удаление ядовитых продуктов, накопившихся в тканях в течение дня, скоро перестанет быть необходимостью. Он нашел такой химический порошок, принятие которого внутрь производит необходимую очистку тканей.

Таким образом, скоро сон станет излишним, и бюджет времени человека значительно увеличится.

* * *

На днях французская полиция задержала банкира-миллионера Жозефа Оберта. Этот капиталист, как оказалось, наряду со своими подозрительными банковскими операциями, занимался обыкновенным карманным воровством.

Осенняя земля в саду была притоптана и холодна. В том уголке, где пристроился на скамеечке Семен Кашин, тишь и легкая морось. Только издалека, с аллейки, слышались звон и крики: ребята играли в расшибалочку. Агент зяб: он ежился, прятал подбородок за воротник кожаной куртки, однако не уходил. Куда ему было идти? Домой, щунять Надькиных подружек, привыкших к его вечному отсутствию и превративших их каморку в свое постоянное обиталище?..

Однажды летом он так же сидел на этой скамейке; встав с нее, пошел в город и там встретил Мишу Баталова. Желторотик, обдумывающий всерьез-планы поимки какой-то несуразной Лизки Козы, — все же он был счастлив тогда! Вот и нет уже Миши, и никто не ждет его, Семена, и так зябко на этой скамейке… Прошло лето, взят его стараниями Черкиз, но кто увидел, что он умен? Вступил в опасную схватку с убийцей Ухачом — и кто оценил его смелость и удачу? Встречался он этим летом и с симпатичной Симочкой, и с красивой Машей — и ни одной не было дела, что он тоже красив. Теперь Симочка гуляет под ручку с этим долговязым, ничего собой не представляющим Дядьевым, а Лебедяева — та вообще… связалась…

В таких меланхолических, без ожесточения, мыслях Семен Кашин коротал вечер после работы. Удивлялся тому, что еще совсем недавно думал бы и о соперниках, и о тех, кто мог предпочесть ему другого, не иначе, как со злостью и раздражением. Сейчас же он был спокоен, ибо начинал понимать в последние дни, что за красотой, смелостью, удачливостью и умом должно быть еще что-то такое, без чего не добиться ни уважения, ни любви, будь ты хоть трижды смел, умен, красив и удачлив. Это началось у него с той ночи, когда в доме Муськи Сибирячки брали они троих беглецов. Тогда, идя домой вместе с Войнарским, все еще физически ощущая сильное, верткое тело бьющегося в руках Ухача, он думал про Юрия Павловича: вот идет рядом с ним человек нескладный, некрасивый, тяжелый в обращении, вряд ли счастливый, нервный и издерганный тяжкой работой, наверняка позабывший и думать о собственных красоте, смелости и удаче. На него часто злы: он бывает иногда и слишком прям, и просто несправедлив. Однако спроси не только Семена, любого парня из губрозыска, и все ответят: «Нет лучше его!» — «А почему?» — «Просто он — человек!» — и больше ничего не скажут.