Возвращение Дикой Розы

— Конечно, — преувеличенно бодро заверил ее Пабло — Зачем его зря расстраивать? Немного подлечишься, окрепнешь и подаришь ему здоровенного мальчишку. Вот увидишь!

Дульсе слабо улыбнулась ему.

— Спасибо, Пабло. Я не верю в успех, но все равно, спасибо.

— Послушай, Пабло, — сказал Альберто, когда Дульсе вышла подождать в приемной, — здесь ничего нельзя поделать. Честное слово, она напрасно надеется и тратит силы и время.

Альберто был приятелем Пабло по медицинскому колледжу. Он занимался лечением женского бесплодия и, несмотря на свой возраст, уже считался одним из ведущих специалистов в этой области.

— Это очень сложный и редкий случай. Тесты показали что при внешней, кажущейся нормальности яйцеклетка у нее не вызревает полностью. Врожденная инфантильность. Так что возможность зачатия полностью исключена.

— Неужели никак нельзя стимулировать ее развитие? — спросил Пабло.

Альберто покачал головой.

— К сожалению, я не знаю как. Есть только один способ — пересадить ей оплодотворенную клетку твоей жены. Они ведь близнецы, у них сходный генетический код. Хотя и это проблематично. Я не уверен, что Дульсе сумеет выносить ее. А если такая попытка не увенчается успехом, то Дульсе потеряет последнюю надежду и вряд ли оправится от такого удара.

— Я понял. — Пабло помолчал и добавил: — Ты не обижайся, Альберто. Я тебе полностью доверяю, но... Может, нам обратиться еще к кому-нибудь? Посоветуй. Мы должны испробовать все.

Альберто пожал плечами.

— Ты не хуже меня знаешь ведущих специалистов. Только боюсь, они будут такого же мнения.

— Значит, чудес не бывает? 

— Мы ведь ученые, а не волшебники, — грустно улыбнулся Альберто. — Хотя всегда хочется верить в чудо...

— Ну что? — нетерпеливо спросила Дульсе.

— Все не так уж плохо, дорогая, — заставил себя улыбнуться Пабло. — Надо есть побольше меда и грецких орехов. И пить по утрам крепкий бульон.

— И все? — с недоверием спросила Дульсе. — Это все, что он мог посоветовать?

— Но ты ведь понимаешь, что это дело не одного дня и даже не одного месяца, — ответил Пабло. — Сначала тебе надо окрепнуть. А потом...

Дульсе тоскливо вздохнула и молча отвернулась.

Если бы Жан-Пьер почаще бывал дома, он бы заметил, что с женой творится что-то неладное.

 Дульсе целыми часами сидела в своей мастерской, но никак не могла заставить себя приступить к работе над заказом, хотя время тикало неумолимо и срок сдачи катастрофически приближался.

Вместо этого она набрасывала небольшие абстрактные этюдики, от которых так и веяло тоской и черной безнадегой. Едва дождавшись, пока краски на холсте высохнут, Дульсе отбрасывала этюды в угол мастерской и почти бездумно принималась за следующий.

Большое полотно, вертикально вытянутое до самого потолка, приготовленное для выполнения заказа, стояло девственно чистым, и Дульсе иногда хотелось запачкать или порезать его, чтобы не раздражало.

— Тебе надо побольше бывать на воздухе, — глядя на ее бледное лицо, сказал однажды Жан-Пьер.

— Мне нравится запах краски, — пожала плечами Дульсе.

— Ну, как хочешь... — Жан-Пьер помолчал и вдруг добавил ядовито: — Можно хотя бы пройтись до магазина. Наш холодильник пуст уже почти месяц.

— Ты же не ужинаешь дома, — безразлично отозвалась Дульсе.

Жан-Пьер удивленно глянул на нее.

— Так может, мне и не завтракать? И вообще не жить здесь?

— А разве ты живешь? — в свою очередь удивилась Дульсе. — Ты только ночуешь изредка. Я не знаю, где ты пропадаешь, мы уже никуда не ходим вместе. Разве это можно назвать семьей?

— Я тоже совершенно не так представлял себе семейную жизнь. — Жан-Пьер смерил Дульсе критическим взглядом. — Посмотри на себя. Ты же ползаешь по дому как сонная муха. Я не привык жить в таком ритме, мне нужно движение. 

Дульсе тихонько кивнула, но не ему, а каким-то своим мыслям.

— Я это знала... — шепнула она. — Именно так...

— Что ты знала?

— Что рано или поздно ты от меня уйдешь, — шепнула Дульсе. 

— Не говори глупости, — раздраженно ответил Жан- Пьер. Я всего лишь хочу, чтобы в доме были еда и порядок. Это нормально.

— Да... именно так... — снова повторила Дульсе.

Небольшая базилика Нуэстра-Сеньора-де-Гуадалупе в районе Густаво-Мадеро ярким белым пятном выделялась на фоне нависших низкими клубами свинцовых облаков.

Несмотря на надвигающуюся непогоду, Дульсе все же решила не откладывать встречу с кюре базилики отцом Игнасио. Именно сейчас ей был позарез необходим его совет. Все земные способы современной медицины испробованы, и у Дульсе больше не осталось веры в могущество науки. Но вера в Святую Мадонну Гваделупскую и непогрешимую мудрость ее слуги падре Игнасио все еще жила в ее душе.

Замедлив шаги у входа, она быстро перекрестилась.

Неожиданно ей вспомнился Парижский собор Нотр-Дам... Его величественная громада была полным контрастом здешнёй крохотной базилике. Парижский собор подавлял своим величием, а в приход падре Игнасио она вступала, словно под своды родного с детства дома.

Подслеповатые глаза отца Игнасио лучились мягким пониманием и безмерной добротой.

— Я к вам за советом, святой отец...