Возвращение домой

— Я не… всегда… побеждаю… — пробормотала я, уставившись на него. Напряжение внутри меня стало ощущаться острее. Я посмотрела на друзей, но даже они не знали, как ответить. Это заставило провода в моей голове сжаться сильнее, а потом Лансер хрипло рассмеялся.

— Ой, да ладно. Деус встретился с тобой лицом-к-лицу, а теперь он прислуживает тебе. Сангвин выступил против тебя, ну а теперь он мертв. Предвестники бросили все, что могли, а ты побеждаешь их снова и снова. Да ты пережила взрыв Жар-Бомбы! — заявил он. — Что еще можно противопоставить тебе?

— Я не всегда побеждаю! — Выкрикнула я прямо в его лицо, повалив на пол. — Я пережила бомбу только благодаря своему другу и я потеряла ее! Я спасла свое стойло только затем, что бы уничтожить его! Победа над Сангвином не вернула Священника назад! Я оборвала связь, только лишь затем, что бы убить сорок беспомощных детей! — Каждая победа имела свою цену и, честно говоря, оглядываясь назад, я задумывалась, стоила ли она того.

Я хотела бушевать! К черту это тело! Одышку! Удушье! Я хотела, что бы сердце билось, как сумасшедшее! Я хотела чувствовать себя не только как машину. В скором времени я заметила, что лицо его скривилось от боли, вызванной моими стальными ногами, вжимающими его тело в палубу. Тот час я отошла назад.

— Извини… — пробурчала я. — Я просто… я не всегда выигрываю. Это не… не так, как ты думаешь.

Он сердито смотрел на меня, но выглядел не поврежденным.

— Я ненавижу тебя, — прорычал он. — Я ненавижу всех вас, — сказал он, посмотрев на всех нас на корабле. — Особенно — тебя, — добавил он, взглянув на меня. Я вздохнула и опустила глаза; ну, да. Он не первый. А потом раздался неожиданный голос.

— Давай немного отойдем от темы Блекджек. Ты хочешь поговорить о ненависти? — вскользь спросил П-21, придвигаясь к крупной зебре. Лансер выглядел удивленным вступлением П-21. — Я знаю парочку штук о ненависти. Знаешь, что я ненавижу? Я ненавижу наблюдать труса, застрелившего дюжину беспомощных зебр, включая детей. Я ненавижу то, что он стрелял в пони, спасших их жизни и его, в прошлом. Я ненавижу и всегда буду ненавидеть любой мир, в котором уроды, вроде него, могут просто уйти после этого.

Святая Селестия, ну неужели они хотят заняться этим сейчас?

— Трус?! Да как ты сме… — начал Лансер, а затем П-21 крутанул головой и врезал Аргументом по лицу Лансера. Удивленный зебра упал, глядя на него в шоке и злобе. Вот только в самом П-21 злобы не было, только холодное отвращение, которое я не наблюдала уже неделями.

— Ты трус. Ты боишься всего. Ты убиваешь из укрытия, где никто не может тебя увидеть и с дистанции, на которой не будешь ранен. Ты боишься Блекджек, ее возможностей и того, что она из себя представляет. Ты боишься силы, лежащей вне твоего контроля. Ты боишься своего собственного отца. Ты боишься всего, но более того — ты боишься признать это, — сказал он, глядя на Лансера сверху-вниз.

— Ты пришел ко м… — начал он снова, и вновь его заткнул Аргумент. На этот раз зебра заблокировал приклад копытом, но всё же закрыл свой рот и отступил назад.

— Глори пришла к тебе, — отрезал П-21, — на тот случай, если ты был причиной исчезновения Блекджек. Она была в отчаянье. А я хотел засунуть гранату тебе в зад и посмотреть как ты извернешься, доставая ее, — закипел П-21, бросив затем взгляд на меня. — Блекджек может и простила бы тебя. Блекджек прощает такое дерьмо, что я даже и представить не могу. Но я не прощу тебя, Лансер. Я видел труса, убившего более двенадцати соплеменников, включая его собственную мать и сестру, с холодным сердцем. Потому что ему было слишком страшно сделать все правильно и послать отдавшего приказ на хуй. Или просто позволить им жить и солгать об этом. Ты трус и убийца и я не ожидаю, что ты изменишься.

Лансер выглядел так, будто готов был взорваться, но П-21 не отводил взгляда.

— Ты… Ты понятия не имеешь… — Выговорил зебра, пытаясь подобрать слова.

П-21 выдал лишь слабую улыбку.

— Оу? Ты действительно думаешь, что я не знаю, какого это бояться? Я боялся каждый чертов день своей жизни. Боялся за свою жизнь. Боялся за жизнь тех, о ком я заботился. Тех, кого я любил. А еще я боялся того, что хотел умереть лишь чтобы никогда больше не бояться. И да. Я ненавидел это. Ненавидел все это, все что могло вызвать у меня страх. Все, что причиняло мне боль, становилось моим заклятым врагом, но боль мне причиняло всё.

— Он бросил взгляд на меня, а потом снова на зебру. — Но ненависть не заставит страх уйти, и не сделает тебя сильным. Зато она сделает тебя ничтожеством. И окромя боли и мучений, ничего вам не принесёт.

Он указал копытом в мою сторону.