Возвращение домой

Джо не собирался заходить в «Старый баркас», но столь красочные события требовали расследования. Старик в канаве, похоже, отрубился, и Джо, перешагнув через его ноги, последовал за его противником в паб; каково же было его удивление, когда он обнаружил этого молодого человека сидящим за столиком у окна вместе с Джудит. Джудит была бледна как полотно.

– Что тут произошло? – спросил Джо.

Джудит подняла голову и увидела его, но не могла вымолвить ни слова, только затрясла головой. Джо перевел взгляд на ее спутника:

– Вы брат Лавди?

– Точно так. Эдвард.

– Я – Джо Уоррен.

Он отодвинул стул, с которого был насильственно выдворен Билли Фосетт, и сел.

– Зачем вы это сделали? – мягко полюбопытствовал он.

– Этот старый пьянчуга малость перебрал и вел себя вызывающе, я просто выпроводил его на свежий воздух, а он осыпал меня бранью и заявил, что хочет допить свой виски. Ну я и подумал: пусть допьет! Вот, собственно, и все.

– Теперь он в полном нокауте. Он что, расстроил Джудит?.. Ты что-то бледновата, – нахмурился Джо. – С тобой все в порядке?

Джудит глубоко вдохнула, затем выдохнула. Она исполнилась твердой решимости не дрожать и не плакать.

– Да, все хорошо, Джо, спасибо.

– Ты знаешь этого типа?

– Да. Это Билли Фосетт.

– А ты его знаешь? – спросил Эдвард у Джо.

– Только в лицо, он ходит сюда по вечерам два-три раза в неделю. Обычно, впрочем, ведет себя довольно мирно. Никому еще не приходилось выбрасывать его вон. Джудит, он к тебе приставал?

– Ах, Джо, все уже позади!

– Но… ты точно вот-вот упадешь в обморок. – Он встал. – Я принесу тебе выпить. Я мигом.

И не успела Джудит возразить, как его и след простыл. Она повернулась к Эдварду.

– Я еще и с этим не управилась, – вздохнула она жалостно, глядя в свой стакан.

– Думаю, Джо имеет в виду что-нибудь покрепче, чем шенди. Слушай, этот мерзавец действительно был другом твоей тети?

– Да.

– Она, видимо, была не в своем уме.

– Нет-нет. Просто слишком добра и великодушна. Они с мужем познакомились с ним много лет назад, еще когда жили в Индии. Мне кажется, она ощущала какую-то ответственность за него. Они играли вместе в гольф. Он живет в жутком коттеджике в Пенмарроне… Ой, Эдвард, как же он теперь доберется домой?

– Когда я уходил, вокруг него толпилась куча глазеющих зевак. Думаю, среди них найдется какой-нибудь сострадательный болван, кого введет в заблуждение его жалкий вид.

– А разве мы сами не должны сделать что-нибудь?

– Нет.

– Мне всегда казалось, что он хочет жениться на тете Луизе. Конечно, он мечтал завладеть ее комфортабельным домом, ее деньгами и ее виски.

– Создается впечатление, что он всегда был старым выпивохой.

– Я его ненавидела.

– Бедная Джудит, какой ужас!

– И он…

Она вспомнила о том, как рука Билли Фосетта ползла по ее бедру, и задумалась, сможет ли она – и как? – объяснить все Эдварду, сделать так, чтобы он понял. Но она не успела воспользоваться минутой – вернулся Джо. Он протянул ей рюмку коньяку:

– Вот, проглоти-ка это, и тебе сразу полегчает.

– Ах, Джо, какой ты добрый! И ты ведь не расскажешь ничего своим родителям? Все осталось позади, и я не хочу, чтобы кто-нибудь еще знал.

– Я не видел ничего такого. Какой-то старый забулдыга в канаве, вот и все. Ты тут совсем ни при чем. Пожалуй, схожу посмотрю, как развиваются события.

Через минуту он вернулся с новостями: какой-то сердобольный прохожий вызвал по телефону такси, Билли Фосетта запихнули в машину, и он покатил к себе домой. Сообщив эти новости, Джо объявил, что уходит.

– Позволь мне угостить тебя выпивкой, – сказал Эдвард.

– Спасибо, я и так достаточно набрался сегодня; все, что мне нужно сейчас, – это кровать и подушка.

– Спокойной ночи, Джо. И еще раз спасибо…

– Не забудь осушить эту рюмочку, моя радость…

С этими словами он ушел.

С минуту они молчали. Джудит маленькими глоточками отхлебывала из рюмки; коньяк огнем обжигал горло, но легко проскальзывал в желудок и помог справиться с ужасным сердцебиением. Сидя возле нее, Эдвард закурил еще сигарету, потянулся за пепельницей, придвинул ее поближе.

– Мне кажется, тебе нужно выговориться, – сказал он наконец. – Если это так, я, как никогда, готов тебя выслушать.

Она ничего не отвечала, разглядывая свои руки.

– Ты его ненавидела, – продолжал он. – Не за то ведь, что он любил выпить.

– Нет, не за это, конечно.

– Так в чем было дело?

Она стала рассказывать; стоило лишь начать, и все показалось не так уж трудно, как думалось прежде. Рассказала об отъезде Молли и Джесс, о закрытии Ривервью-хауса, о том, как осталась на попечении Луизы Форрестер. Потом на сцене появился Билли Фосетт – судя по всему, тетин близкий друг.

– Я невзлюбила его с первой же секунды. Какой-то он был… – она поморщилась, – нечистый. Живчик такой, все подмигивал, и почему-то я знала, что доверять ему нельзя.

– А тетя твоя не видела в нем ничего такого?

– Не знаю. Тогда я страшно боялась, что она выйдет за него замуж, но теперь, задним числом, понимаю, что она вряд ли сделала бы такую глупость.

– Так что же произошло?