Возвращение домой

Они приехали в половине первого ночи, и встречали их только родители Афины, остальные уже разошлись по спальням. Когда до дому оставался приблизительно час езды, Афина, большую часть пути пребывавшая в говорливом возбуждении, вдруг притихла, и Руперт понял, что она одновременно и ждет, и страшится приезда. Жаждет вновь оказаться в надежном лоне семьи и страшится вестей, которые ожидают ее там. Ее переживания были сугубо личными, и Руперт ничего не говорил и оставил ее в покое.

А кончилось все хорошо: старушка, которая была тяжело больна, благополучно преодолела кризис. Вышло так, что все подвиги оказались напрасны: и безумный марафонский заезд ради того, чтобы привезти Афину домой, и то, что он рыцарски пожертвовал из-за этого неделей охоты на тетеревов. Горькую пилюлю пришлось ему проглотить, но он упорно делал вид, что все в порядке.

Что же до Афины, то она, естественно, ликовала. Стояла в обнимку с матерью в высоком освещенном холле Нанчерроу, и их нежности, восклицания, оборванные фразы были настоящим взрывом эмоций.

– Не могу поверить…

– Проделали такой путь…

– …я так боялась, что она умрет…

– Ох, родненькая моя…

– …мы катили весь день…

– …так устала…

– …она вправду поправится?..

– Надеюсь. Столько езды! Может, нам не надо было сообщать тебе…

– …должна была приехать…

– …испортила себе весь отдых…

– …это пустяк… все теперь пустяки…

Руперт уже был знаком с Дианой Кэри-Льюис. Они встретились в домике на Кэдоган-Мьюз, когда он заехал за Афиной, чтобы везти ее в Шотландию. Ему тогда подумалось, что мать и дочь напоминают скорее сестер. Сегодня вечером, в момент их приезда в Нанчерроу, Диана уже была одета по-домашнему – в длинный, до полу, розовый шерстяной халат, но полковник все еще оставался при полном параде. Поверх голов двух исступленно счастливых, бессвязно лепечущих женщин гость встретился взглядом с хозяином дома, увидел преклонного возраста господина в бархатном смокинге, шелковом галстуке-бабочке и… успокоился – все это так хорошо было ему знакомо. Ясное дело, полковник, как и его собственный отец, каждый день переодевается к ужину. Вот он двинулся навстречу Руперту, протянул ему руку.

– Эдгар Кэри-Льюис. Спасибо, что привезли нам Афину. Вот только, похоже, все ваши усилия пропали даром. – Полковник был так сконфужен и так ему сочувствовал, что Руперт загнал свою тайную досаду поглубже и изо всех сил старался разуверить старика.

– Не думайте так, сэр. Все хорошо, что хорошо кончается, это как раз тот случай.

– Очень великодушно с вашей стороны. И все-таки обидно, что пришлось пожертвовать охотой… – Затем в его поблекших глазах зажглась искра живого интереса, возможно не совсем подобающего случаю, и он обезоружил Руперта вопросом: – Скажите же, ну и как тетерева?

– Два дня были очень удачны.

– Сколько добычи?

– Свыше шестидесяти пар. Несколько великолепных выводков.

– Теперь, полагаю, вы рветесь назад?

– Нет особого смысла, сэр, – покачал головой Руперт. – У меня была только одна неделя.

– Очень сожалею. Это мы все испортили.

– Вы не должны так думать, сэр.

– Ну что ж, вы здесь более чем желанный гость. Оставайтесь у нас столько, сколько пожелаете. – Он окинул Руперта одобрительным взглядом. – Должен сказать, вы держитесь молодцом. Я бы на вашем месте ныл и брюзжал… Вот что, не налить ли мне вам стаканчик на ночь?

Десять часов утра. Руперт вылез из постели, подошел к окну и раздернул шторы. Засмотрелся вниз, на мощеный внутренний двор, наполненный стайкой белых голубей с пышными хвостами-веерами. Кадки с геранями выстроились в ряд, ветерок раскачивал крахмальное белоснежное белье, повешенное сушиться на веревке. За двором раскинулись газоны, а на дальнем плане красовалась купа деревьев с пышными кронами. Высунувшись из окна и чуть вытянув шею, Руперт был вознагражден видом голубого горизонта. Все было омыто солнечными лучами чудесного летнего утра, и он философски решил, что, хоть и не судьба ему стрелять тетеревов в Гленфручи, здесь тоже можно отлично провести время. Он отошел от окна, зевнул и сладко потянулся. Голодный как волк, направился в ванную и занялся бритьем.

Спустившись вниз, Руперт пришел в легкое замешательство: похоже, в доме было совершенно пусто. Потыкавшись туда-сюда, он отыскал столовую, в которой обнаружил высокого, величавого джентльмена, по всей видимости дворецкого, по имени Неттлбед – о нем говорила Афина.

– Доброе утро, – подал голос Руперт.

Дворецкий повернулся к нему от буфета, где он колдовал над кастрюльками и электрической плиткой.

– Доброе утро, сэр. Капитан Райкрофт, если не ошибаюсь?

– Он самый. А вы – Неттлбед.

– Именно, сэр.

Руперт подошел, они обменялись рукопожатием.

– Я безбожно опоздал.

– Полковник предупредил, что велел вам отоспаться, сэр. Я уверен, однако, что вы не прочь подкрепиться… Тут вот сосиски и бекон, а если хотите поджаренный помидор, миссис Неттлбед рада будет услужить. И кофе. Или вы предпочитаете чай?

– Нет-нет, пусть будет кофе. – Руперт поглядел на длиннейший стол красного дерева, накрытый на единственного человека. – Похоже, я самый последний…