Возвращение домой

Джудит огляделась. Прошлый раз она приезжала сюда посредине зимы, было темно и холодно. А теперь все иначе: красивая комната полна солнца и свежего воздуха, утопает в цветах. Цветы – корнуолльские, привезенные из Нанчерроу; без них нельзя представить себе Диану. Джудит плюхнулась на один из здоровенных, просторных диванов и удовлетворенно вздохнула.

– Господи, как будто домой вернулась.

Лавди забралась с ногами в одно из больших кресел напротив.

– Как мы все разместимся на ночь? – спросила Джудит.

– Мы с тобой ляжем на двуспальной кровати, а мама будет ночевать в компании с гладильной доской.

– Разве мы можем так поступить с ней?

– Она не против. Говорит, что уединение ей дороже комфорта. Да и кровать там вполне удобная.

– Когда вы приехали?

– В четверг. На поезде. И ты знаешь, я думала, будет хуже. А на Паддингтон нас ждал Томми с машиной, очень кстати. – Лавди захихикала. – Между прочим, он получил медаль за храбрость, проявленную во время воздушного налета. Скромняга, только сейчас нам сказал.

– Медаль?! Что же он такого совершил?

– Спас одну старушку из горящего дома. Бросился внутрь, в самый дым и пекло, и выволок ее за ноги на улицу – она со страху забралась под стол.

Джудит разинула рот от изумления и восхищения. Безупречно светского Томми Мортимера трудно было представить в такой роли.

– Вот так молодец! То-то она радовалась, я думаю.

– Куда там, она была вне себя от бешенства из-за того, что он не спас вместе с ней ее канарейку. Неблагодарная старая перечница!

Лавди засмеялась. «Она хороша как никогда, – подумала Джудит, – в этом тонком шерстяном платье сине-лилового цвета, с короткими рукавами и белым пикейным воротничком. Стройные ноги в шелковых чулках и черных лакированных лодочках на высоком каблуке, яркая помада, темные ресницы, фиалковые глаза блестят. Но что-то в ней изменилось…»

– Лавди, ты подстриглась!..

– Да. Мама говорила, что я похожа на пугало. Вчера она свозила меня в парикмахерскую Антуана. Я там полдня просидела.

– Мне нравится, очень.

Лавди тряхнула головой:

– Коротковато, но скоро отрастут. Кстати, все передают тебе привет. Папчик, Афина, Мэри – все-все. Включая Неттлбедов. Клементина – умора. Ей подарили ужасную кукольную детскую коляску, теперь она повсюду ее катает.

– А от Руперта какие новости?

– Сражается в Западной пустыне. Но пишет Афине длинные письма и, кажется, не унывает. – Она остановилась и замолчала. Они посмотрели друг на друга, и Джудит увидела, как тень набежала на лицо Лавди. Потом она со вздохом прибавила: – По крайней мере, она о нем знает. Получает письма. А о твоих по-прежнему ничего не слышно?

Джудит покачала головой:

– Ничего.

– Мне очень жаль.

– Корабль, на котором были мама и Джесс, так и не добрался до Австралии. Это все, что мне известно.

– Наверно, взяли в плен.

– Наверно.

– А отец?

Джудит опять покачала головой:

– Тоже ничего не известно. – А потом спросила, потому что нельзя было не спросить: – А Гас?

С минуту Лавди сидела с опущенными глазами, теребя бахрому покрывала на кресле. Потом вдруг вскочила, отошла к окну и повернулась спиной к Джудит. Вокруг ее кудрявой темной головы сиял ореол солнечного света. Джудит ждала ответа. Наконец Лавди нарушила молчание:

– Гас мертв.

Джудит долго потрясенно молчала.

– Тебя известили?.. – наконец выдавила она.

– Нет. Но я знаю.

– Но откуда?

Она смотрела на Лавди во все глаза. Та повела своими острыми плечиками.

– Знаю, и все.

Она повернулась к Джудит, прислонилась к беленому подоконнику.

– Будь он живой, я бы знала. Как после Сен-Валери. Тогда я услышала голос, точно по телефону, только без слов. Я оказалась права: он спасся. Но теперь он погиб. После падения Сингапура я каждый день сидела на входной калитке Лиджи, сидела с закрытыми глазами и думала, думала о нем, пытаясь мысленно с ним связаться. И ничего в ответ, только тьма и молчание. Его нет в живых.

Джудит была в ужасе.

– Но Лавди, ты же этим сама его убиваешь! Ты должна продолжать надеяться. Ему нужно, чтобы ты не теряла веру и все время о нем думала.

– Сама ты так и делаешь?

– Оставь этот жуткий снисходительный тон. Да, так я и делаю. Я обязана.

– Ты веришь, что твои родители и сестра все еще живы?

– Я же сказала, я должна верить. Ради них. Разве ты не понимаешь, как это важно?

– Это уже не важно, если я и так знаю, что Гас мертв.

– Хватит, сколько можно повторять! Ты не имеешь права говорить с такой уверенностью. Ну случилось это раз, эта телепатия… она вовсе не обязательно должна возникнуть снова. Тогда Гас был во Франции, совсем близко. А на этот раз он на другом конце света.

– Расстояние роли не играет. – Лавди была непреклонна. Как всегда, если уж она что-то вбила себе в голову, то стояла насмерть, ни за что ее не переубедишь. – Мысль пролетает тысячи миль за миллионную долю секунды. Будь он жив, я бы это знала. А я знаю, что он погиб.

– Ох, Лавди, ну не будь ты такой упрямой!

– Ничего не могу с собой поделать.

Больше, казалось, говорить было не о чем. Джудит вздохнула.

– Это и есть то, что ты хотела мне сказать? – спросила она наконец. – За этим ты и вытащила меня в Лондон?

– За этим. И за другим.