Возвращение домой

Давно уже прошёл завтрак, самое лучшее время для прогулки, но скамейки — все, какие только можно было заметить отсюда, — оставались пустыми. Ни одного чело-века! Ни больных, ни посетителей. Только впереди белели крыши двухэтажных коттеджей, где размещался медперсонал, но даже они, эти аккуратные домики, обычно радующие глаз, сейчас казались совсем нежилыми, как декорация.

Возможно, карантин, возможно, чрезвычайное положение в самой больнице. Кто знает? Но то, что что-то случилось, Джейк почувствовал сразу, ещё раньше, за зав-траком, когда сестра раскричалась из-за пустяка, а потом ещё и заперла балконную дверь на замок.

Нервничает! Понимая это, Джейк не стал задавать никаких вопросов, смолчал тактично. А потом всё равно снял код с замка и выбрался на свежий воздух.

Он мог дышать уже совсем хорошо, полной грудью, и не чувствовал боли. И не было того головокружения, когда смотришь вниз со второго этажа, склонившись и положив руки на перила. Организм выздоравливал, и к Джейку опять возвратилась его невосприимчивость ко многим лекарствам. Из-за сильного врождённого имму-нитета на него даже снотворное теперь почти не действовало. Вместо положенных трёх-четырёх часов, он спал не больше часа, а потом мог заниматься чем угодно. Это было лучшее время для него: от завтрака и до обеда. После того визита Къянцы больше никто пока не приходил, если не считать медсестры, конечно, но с того дня уже пошли пятые сутки.

Это настораживало Джейка. Как затишье перед бурей. Чего ждать ещё и с какой стороны? Что будет, если сионийцы всё узнают? Что они сделают с военноплен-ным? Опять расстрел? Или лагерь, про которые рассказывала Кайна?

Он стискивал зубы, глушил ещё в горле вырывающийся стон, сжимал виски ладо-нями, зажмуривался до боли и так стоял подолгу, стараясь справиться с наступив-шим отчаянием.

Нужно было делать что-то. Хотя бы какой-нибудь план на день, на два дня впе-рёд, чтобы знать, как жить дальше. Сначала среди гриффитов Джейк рвался в город. Должен же был хоть кто-то из знакомых остаться там. Хоть кто-нибудь из командо-вания… Сейчас же Джейк многое бы отдал, чтоб оказаться снова среди гриффитов, рядом с Кайной. Когда их счастье только-только начиналось.

Хоть бы кого-нибудь сейчас увидеть! Кого знаешь давно. У кого можно попро-сить совета, с кем можно поболтать, не боясь разоблачения. Эта палата хуже каме-ры-одиночки!

А Ларсен?!.. Лётчик, пилот Йозеф Ларсен!! Он же тоже должен быть в этой боль-нице!.. Но где? Где именно? Как узнать, в какой палате, на каком этаже?

Джейк оживился, вскинулся. Теперь у него появилась цель. Маленькая, но всё-таки цель. Дело, которому можно посвятить себя, свой ум, свои силы.

В памяти всплыли слова кого-то из врачей, случайно оброненные во время по-следнего осмотра: "…Первый этаж… с нарушениями функций опорно-двигательного аппарата… Самые "тяжёлые" там. Слишком много конфликтов с персоналом…" Первый этаж! Значит, первый этаж…

Сейчас самое лучшее время. Конечно, не ночь… Если попадусь кому-нибудь из обслуги на глаза, проблем не миновать. Но ждать до ночи? Нет!

Джейк ещё сомневался в решении, а сам уже набирал код дверного замка.

Два пролёта лестницы вниз, на первый этаж. Лёгкие крадущиеся шаги, босиком, по пластиковому покрытию пола. Двери! Двери! За каждой — стандартная боксиро-ванная одноместная палата. За каждой — своя, одна в мире боль и трагедия. Сколько их здесь в этой больнице? Только в одной больнице…

Джейк шёл по коридору. Неслышный лёгкий шаг. Пружинистая походка. Сейчас он был как зверь, вышедший на ночную охоту. Чуткий на каждый шорох. Ловкий и быстрый. Будто ждал выстрела в любой момент. Будто со смертью играл…

Это напряжение и готовность к чему угодно помогли ему. Голоса он услышал рано, ещё можно было успеть сделать что-то. Кто-то шёл по лестнице. Два челове-ка. Два голоса. Два женских голоса. Медсёстры!

Джейк метнулся вправо к первой же двери. Быстрой рукой заспешил по кнопкам кода. Секунды! Доли секунды! Голоса приближались. Ещё мгновение — и медсёст-ры вывернут из-за угла. А коридор пуст, нигде не спрячешься!

Код замка оказался тем же. И эта мелочь, не учтённая администрацией больницы, спасла Джейка. Он ввалился внутрь, почти без сил привалился к стене. Дверь не закрылась плотно: помешал рукав пижамы, но Джейк боялся пошевелиться, с зами-рающим сердцем слушал приближающиеся шаги, голоса.

— …Вот и мой из семнадцатой — тоже. Самому ещё месяца три лежать, а он уже форму свою назад требует. Документы ему все подай. Сколько ни отговаривала — бесполезно! Одно заладил — и всё! Чуть ли не до истерик…

— А что "главный"? — спросила другая равнодушно, как будто только из желания поддержать разговор.

— "Главный"? "Главный" сказал, сделать так, как хочет больной. Сказал, один раз можно нарушить правила, если это пойдёт на пользу, ускорит выздоровление…

— Да, но если каждый будет требовать в палату все свои вещи, наша клиника пре-вратится в камеру хранения.