Возвращение домой

Он торопился и всё равно не успевал. Хоть первая машина уже разгрузилась, носилки ставили прямо на землю, на мраморное покрытие перед ступенями. Легко-раненые из двух других машин, те, кто мог самостоятельно передвигаться, толпи-лись тут же, ждали своей очереди терпеливо, без крика. Это были люди, привыкшие к ожиданию, а здесь же, среди врачей, можно и потерпеть, ведь есть такие, кому ещё хуже.

Зелёная форма, бактерицидные простыни, серые бинты с пятнами запёкшейся крови и такие же серые лица с неподвижными глазами — всё мелькало вокруг как в кошмаре. Может, поэтому Моренц да и остальные тоже не обратили внимания на офицера, сбежавшего вниз по ступенькам. "Из сопровождения, наверное."- Поду-мал главврач, увидев офицера только со спины уже у самой машины.

* * *

Покорный тягач повиновался легко, как сытый хищник. Сильный, осторожный и опасный, если дать ему полную волю. А сейчас мотор довольно урчал, подминая под колёса гладкую поверхность автострады.

Флорена осталась за спиной, и пригородная зона с парком, с кемпинговыми пло-щадками — всё укатилось за спину. Впереди была дорога, почти два часа езды до Чайна-Фло. Костатис, шофёр и сионийский солдат, никогда не спешил. Долгая до-рога его не тяготила, хотя в компании всегда тяжелее. Только где её взять? Время — далеко за полдень, все, кто хотел уехать на попутке, уже уехали; можно было, ко-нечно, переждать до утра, выехать после завтрака. Но Костатис хорошо знал доро-гу, за время войны он намотал на этой магистрали не одну сотню километров, мог бы и ночью проехать без фар. Но сейчас был уверен: доберусь до темна. Не велик труд… Шоферить он любил. Ещё до войны работал на грузоперевозках между Флореной и Марвиллом, между Флореной и Чайна-Фло. Да что говорить! Мотался всю жизнь между тремя городами. Любил свой трейлер, любил свою работу, и по-лучал неплохо.

Но потом началась война. Многое переменилось. Марвилл и Чайна-Фло стали заграничными городами. Между ними пролегла граница. Конечно, потом Чайна-Фло отбили ценой двухнедельных обстрелов и больших потерь. Самому пришлось надеть форму, пересесть на армейский тягач, сменить груз. А в остальном война его сильно не ударила. На дороге только машин поубавилось, да опасные самолёты стали в небе появляться. Но пока Костатису везло, может, и вправду помогали мо-литвы жены…

Машина послушно и плавно вписалась в поворот, мотор зарычал громче, дорога пошла вверх, в гору.

…Он шёл по обочине в сторону Чайна-Фло неспешной походкой неутомлённого человека. Будто не оставил за собой почти пятнадцать километров пути. Но при появлении машины остановился, повернулся к ней лицом, стоял с таким видом, точно соображал ещё: просигналить или не стоит.

Офицер, как видно, из штабных. Совсем ещё молодой, мальчишка, определил Костатис намётанным глазом много повидавшего и уже пожившего человека. Вот он, и попутчик в дороге.

Прошуршав шинами, тягач свернул с шоссе на обочину. Нажав на тормоз, Кос-татис дождался, пока машина не остановилась, и только потом, перегнувшись через сидение, распахнул дверцу.

Парень легко вскочил на высокую подножку, откинулся на сиденье. Чуть качнул-ся назад, когда машина рванула с места. И тогда только, когда тягач набрал доста-точную скорость, заметно расслабился, снял с головы фуражку, вытер пот со лба, пригладил пятернёй светлые взлохмаченные волосы.

— Куда едем? — Костатис наблюдал за парнем краем глаза, улыбался уголками губ, чувствуя почему-то невольное покровительство старшего по возрасту, хоть и млад-шего по званию. Парень пожал плечами в ответ, секунды две смотрел прямо перед собой на дорогу впереди машины, потом перевёл взгляд, сказал неожиданно твёр-дым сильным голосом, в котором сквозили нотки уверенности:

— В Чайна-Фло! А что, по пути есть ещё один город?

— Да нет! — Костатис негромко рассмеялся, и офицер тоже не удержался от улыбки. — Только Чайна-Фло! Был в ней до бомбёжки? Нет? Не узнаешь сейчас… Мало что осталось. Космопорт, правда, цел-невредим… Да ещё кое-какие здания… А вот остальное… — Костатис замолк многозначительно, покачал головой. Какое-то время они ехали в полном молчании.

— Сам-то откуда? Из больницы, небось? — Костатис смотрел на попутчика, сощурив чёрный глаз. От него не ускользнула та осторожность, с какой этот внешне статный красивый офицер забирался в кабину, как он двигался, бережно прижимая к право-му боку согнутую в локте руку. Инстинктивно берёг больное место. — Из госпиталя? После ранения? — офицер кивнул. Это его движение совпало с тем рывком, когда колёса машины попали в незаметную на дороге ямку. Так, только плавный кивок: вверх-вниз.

— Комиссовали?

— Да нет, выписался! — ответил, задумчиво растягивая слова.

— Значит, ещё повоюешь. — Костатис сказал эти слова, как вывод сделал. Покивал головой, обдумывая услышанное. Попутчик молчал. Из тех попался, из молчали-вых, неразговорчивых. Но сам Костатис молчать не любил. Разве это дело — мол-чать всю дорогу?

— Ну, как там?

— Где? — офицер недоумевающее сдвинул брови, глянул на Костатиса поверх плеча.