Возвращение домой (СИ)

— Все будет хорошо. — пообещал Аргилай, совершенно не зная, что еще сказать в такой ситуации. Он впервые видел свою наставницу настолько пьяной и от того становилось жутко. Арт-три всегда казалась юноше каменной, непробиваемой, несокрушимой. Но оказалось прочности Трицитианы имеется предел. Сейчас перед Лаи сидела не гордая, мудрая и сильная воительница, а обычная отчаявшаяся женщина в слезах.

— Я боюсь, что Искры нет в живых. — плаксиво пожаловалась наёмница. — Я чувствую это. Чувствую, но не хочу верить.

— Если это так, то мы найдем ее убийцу и отомстим! — заверил юноша.

— А как? — спросила Трица, дохнув на собеседника перегаром. — Нет никаких зацепок. Вообще никаких. Марк ее не трогал, у него семья, Тип-топ не при делах, а Пьер… — она разочарованно махнула рукой и принялась шарить по барной стойке в поисках бутылки.

— Я уверен, что как минимум один из них врет. Надо еще раз с ними поговорить!

— Надо поговорит, да… — пробормотала женщина и надолго приложилась к горлышку бутылки, жадно поглощая содержимое. Закончив пить, она попыталась вытереть рукавом вино, растекшееся по подбородку, но промазала и попала себе по носу. — Вот сейчас и пойдем! И поговорим! С каждым! Как следует! — уверенно заявила она, заплетающимся языком и икнула.

Аргилай осторожно вынул из трясущихся рук воительницы бутылку и поставил на стол.

— Не сейчас, а завтра. — юноша попытался успокоить собеседницу. — Тебе нужно проспаться. Ты вообще никакая сейчас. Ты с винища можешь такого наворотить.

— Кто свинище? — угрожающе зарычала Трица, вперившись в Лаи пьяными злыми глазами. — Я свинище?

— Я свинище, — примиряюще поднял руки Лаи. — А ты фиалка! Только в попу пьяная… — добавил он себе под нос.

Вспышка ярости моментально угасла. Новоявленная фиалка вновь приложилась к бутылке. Затем икнула и, с трудом ворочая языком, выдала:

— Знаешь, как я с Искоркой познакомилась? А, не знаешь! Я тогда впервые прибыла в Грейсван. С рекомендательным письмом! Поддельным конечно. Иначе в город не попасть. Все монеты растаяли за пару дней, ну ты видел какие тут цены. Пришлось искать работу. А что я умею? Только драться. Толстосум один искал охрану. Я рискнула наняться. Просто так конечно не взяли, пришлось доказывать, что достойна. — женщина показала собеседнику свои кулаки. — Взяли! Прикинь? Наниматель — известный в городе богатей, меценат. На вид отличный дядька — воспитанный, вежливый, веселый, с прислугой не важничал, платил достойно. И детей любил. Приюты для сироток строил по всему городу, учителей находил, грамоте сироток учил. Еще страсть у него была к музыке. В каждом приюте организовывал хор из самых талантливых воспитанников. А чтобы расходы покрыть — регулярно проводил благотворительные музыкальные вечера. Я с напарником частенько у дверей стражу несла, пока толстосумы детским пением наслаждались. Красиво сиротки пели, проникновенно… Как сейчас помню! — Трицитиана промычала какую-то совершенно непознаваемую мелодию без слов. Аргилай, всеми силами, постарался не подать виду, как жуткий фальшь режет его слух. — И вот стоим мы у дверей, хор слушаем, ожидаем, когда эта благодельня закончится, чтобы, богатея нашего до дома проводить. И тут раз — двое в черных костюмах. Напарника моего сразу из арбалета уложили. Я от стрелы увернулась и с одним из негодяев схватилась. Первого скрутила, а второй в меня из арбалета целит. Я этой падлой прикрылась, нож ему к горлу приставила и ору: бросай мол арбалет, тварь, а то я другу твоему улыбку на шее вырежу. А второй негодяй мне в ответ: ты, говорит, вообще сердце имеешь, ночью спать можешь после этих ваших благотворительных вечеров? И, что удивительно, женским голосом говорит, со страстью, искренни. Я призадумалась, ситуация нестандартная. Обдурить меня хотят, что ли? А женщина маску снимает, арбалет в пол опускает и продолжает: ты, мол, вообще в курсе, что за этой дверью происходит? Тут меня сомнения взяли. Я, все так же прикрываясь вторым бойцом, к двери подошла, приоткрыла и в щелочку заглянула. Никогда себе такого не позволяла, исправно службу несла, а вот тут что-то дернуло меня. Заглянула и поняла, что зря раньше не заглядывала. На сцене хор детишек поет, проникновенно, чувственно… Вот только голые все. А в зале так вообще форменное злодеяние. Не знала, что люди на такое способны. Даже варвары так с детьми не поступают. — арт-три закрыла лицо руками и покачала головой. — Я себя контролировать перестала, ярость глаза затмила. Как в дверь влетела не помню, как убивала не помню. Очнулась уже посреди зала вся чужой кровью перемазана. Кругом трупы богатеев лежат, а Искра с Хедшотом детей из приюта выводят, на телеги грузят, да загород отправляют. Вот тогда я и познакомилась с Искоркой. Вступила в гильдию Городских Стрелков. Мне же больше ничего не оставалось, после того, как я нанимателя своего грохнула. Приют мы сожгли, чтобы бойню скрыть. А сиротки меня за тот поступок Феей прозвали, Огненной Феей, как та — из сказок, что злодеев убивает. Вот так и прилипло с чужой кровью — до сих пор не отмоюсь.