Возвращение домой (СИ)

Аргилай понял, что зря считал жилой фургон душным. В фургоне, забитым под завязку оружием, упакованным в промасленные тряпицы, юноша воистину понял значение слов: духота, темнота и теснота. Лаи не знал сколько прошло время с того момента, как Мамба запер за их спинами дверь на тяжелый навесной замок, но находиться на полу, в сидячем и частично придавленном положении, с каждой минутой становилось все труднее. Самое страшное давно закончилось, маг не полез осматривать фургоны, а судя по отсутствию криков на улице знакомство наемников с Джакобом Злобом прошло в вежливой и мирной обстановке. Сейчас караван уже долгое время находился в движении, и Аргилай с Трицитианой терялись в догадках почему их до сих пор не выпускают наружу.

Наконец фургон остановился и послышался столь сладостный перезвон ключей, открывающих замок. Дверь распахнулась и в дверном проеме, закрыв собой все пространство показался, черный, как уголь, Мамба. Великан очень долго, в молчании, смотрел на пассажиров, зажатых между упаковками с оружием, а потом тихо произнес:

— Маг все время ехал с караваном. Сейчас он нас оставил.

— Скатертью дорога. — пожелала Трица, растирая затекшие суставы и медленно передвигаясь в сторону выхода.

— Как прошло? — спросил Аргилай, с трудом отодвигая с пути коробку с клинками мечей. — Злоб вылечил сестру Мухи?

— Да, с ней все в порядке. — глухо ответил Мамба. — Выходите, дальше мы не едем.

— В смысле? — удивился юноша.

— Уже Фельдбон? — чуя неладное, уточнила Трицитиана.

— Нет, Фельдбона больше нет. Совсем нет. Первопрестольный захвачен и сожжен. — пробормотал чернокожий великан и, качая головой, отошел в сторону от дверного проема.

В серых предрассветных сумерках перед друзьями, ошеломленными услышанной новостью предстала картина, которая врезалась в память надолго. По пыльному тракту, сквозь степь, в направлении Пепельных гор, брела нескончаемая колонна беженцев. Испуганные, трясущиеся, некоторые раненные или обгоревшие, люди медленно двигались на север. Многие несли свои пожитки в узелках, а кому особо повезло — катили спасенное имущество на телегах или тачках. Никто не разговаривал. В гнетущей тишине слышалось лишь шарканье сотен ног и редкий детский плач.

Так, в щемящей сердце тишине, в молчании, которое звучало громче любого крика о помощи, и жалостнее любой мольбы о спасении, началась война с несметным воинством Хадна-ара, о коем ходило столько страшных преданий и легенд.

Глава 11. Черепаха и обезьяна

Мир изменился для жителей Фельдбона всего за одну ночь. Бытовые конфликты, скандалы с соседями, ворчание на очередное повышение налогов, мерзкий продавец с рынка, который в очередной раз обвесил вас — все эти проблемы исчезли и померкли перед одной единственной — война. Люди, имевшие дом, работу, семью, друзей, прекрасный город и далеко идущие планы, враз лишились всего в своей жизни. А большинство и самой жизни. У, чудом, выживших остались лишь воспоминания о былом и ужасы пережитого. Ужасы, что возвращались к ним каждую ночь во сне. Но то были лишь отголоски кошмара, что войска Хадна-ара творили на улицах первопрестольного Фельдбона, нынче преданного огню.

Слухи о падении столицы юга ходили самые разные. От вполне реалистичных, до совершенно нереальных. Кто-то судачил о шпионах и предателях, что ночью перебили стражу и открыли ворота города. Другие рассказывали о великанах, что ударом когтистой лапы проламывали стены домов, и о носившихся по улицам крылатых чудовищах — черных как ночь и неуязвимых для оружия. Трицитиана слушала эти истории со свойственным для нее скептицизмом, пеняя на людские суеверия и страх, у которого, как известно глаза велики. А вот Мамба охотно верил. Чернокожий уроженец солнечного юга с каждым новым рассказом очевидца все больше серел и все крепче сжимал свой медальон в кулаке.

Караван двигался слишком медленно. Масса беженцев запрудили Южный тракт, понижая скорость всадников и телег до скорости пешехода. Погода ухудшалась, осень подступила даже сюда. Люди, не взявшие с собой теплые вещи и привыкшие к более теплому климату, ночами замерзали, многие насмерть. Каждое утро на обочине дороги появлялись тела тех, кто умер ночью из-за ран, холода или голода.

Мамба не стал спорить, когда Трицитиана приказала открыть фургоны и пустить туда детей, женщин и раненых, кто не имел средств передвижения кроме своих двоих, истоптанных в кровь. Вдобавок арт-три раздавала нуждающимся пищу и делилась водой из запасов каравана. Наемные охранники и возницы ворчали, но перечить не решались. Все эти действия привели к тому, что в скором времени слухи об Огненной Фее, что спасает людей на тракте, распространились далеко по колонне беженцев. Многие, кто искал помощи, разыскивали три бронированных фургона и спрашивали Огненную Фею. Трица никому не отказывала и по возможности оказывала всяческую поддержку.