Возвращение домой

Сначала шёл быстро, почти бежал, раздражённый, рассерженный, торопился и думал только об одном: «Догнать!.. Догнать!..» А потом устал, и дыхание сбилось, перешёл на шаг и задумался: «Интересно, ты хоть сам знаешь, куда ты идёшь? — К Ариартису, к тому гриффиту! — Ответил сам себе же, — А кто он, ты знаешь? — Заругался сам на себя, а потом прикрикнул мысленно, — Что толку! Кричи — не кричи! Сначала думать надо, а потом уж только желать! Так и не научился до сих пор, а все приключения твои здесь, на Гриффите, так вот и начались… Не побежал бы тогда… Да!» — Воскликнул про себя и аж встал посреди дороги, на самом солнцепёке, среди глухих домов. Куда теперь?

Крутанулся туда-сюда, беспомощно кусая губы. Нет, это было не отчаяние заблудившегося, очутившегося вдруг в незнакомом месте. Он не боялся заблудиться. Он никогда не чувствовал себя потерянным в пространстве. Ещё в пятилетнем возрасте заблудился однажды в столичном парке Ниобы. Их, младшую воспитательную группу, вывезли в тот день с экскурсией поглядеть на настоящие деревья, на траву, на насекомых. Вывезли в час обеденного перерыва, когда в парке тишина, никого, кроме служащих и биороботов, спешно прибирающих песчаные тропинки и оставленный людьми мусор. А он отстал тогда от группы и сам не заметил, как это случилось. Загляделся на бабочку — много ли ему, пятилетнему, было надо? Минуты не прошло — и тишина вокруг! Хоть криком кричи!

Испугался ли он тогда? Да, сразу, сначала! Растерялся, испугался, но не расплакался. Он, до этого дня ни разу не видевший ничего, кроме стоэтажных домов, скоростных магистралей, самодвижущихся тротуаров без единой зелёной травинки, огромных, искрящихся всеми цветами радуги рекламных щитов, не потерялся в незнакомой обстановке. Она только в первый момент его неожиданного одиночества показалась ему в самом деле незнакомой. А потом что-то случилось. Что-то, чему он, пятилетний ребёнок, не мог дать объяснения. Но и руководитель их группы тоже так и не смог понять, как его воспитаннику удалось преодолеть самую нехоженую и дикую часть парка, точно, как по компасу, выйти к месту сбора и даже опередить всю группу.

Да, Джейк никогда не боялся заблудиться, а здесь где заблудишься? Одна улица и два ряда домов. К тому же он на всю жизнь запомнил дорогу к Чайне, с закрытыми глазами сумел бы пройти до этого места. И он пошёл к реке, не задумываясь, ведь запруда, если правильно понимать, может быть только там, а путь к Чайне всего один.

Но девушки не оказалось на реке, не встретилась она и на дороге. И это Джейка озадачило. Что делать теперь? Двадцать жилых домов в деревеньке, и гриффитка с этим Ариартисом могут быть в любом из них. Так в каком же? Как узнать? Что теперь делать? И спросить некого! На улице никого!

Неужели домой идти? К А-лате?

Сразу вспомнились последние слова гриффитки, упоминание о Кайне. Кайна сказала… Опять запреты. Постоянно одно и то же. Кайна, везде эта Кайна!

Упрямо склонив голову, глядя чуть исподлобья, Джейк медленно шёл по песчаной дороге, слушая скрежет песка под каблуками лёгких плетёных туфель. Однообразное скр-скр. И жара. Непереносимая, ужасная жара. Джейк задумался, даже не сразу сообразил, когда увидел старика на улице. Они шли друг другу навстречу, не доходя несколько шагов, остановились. Гриффиты никогда не здоровались на ходу, это было оскорбительно, а не поздороваться вовсе — оскорбить смертельно.

Джейк поздоровался первым, скорее автоматически, так, как когда-то давно учила его этому мать:

— Нежного неба, сочных трав, весенних цветов!

В этих словах было всё: пожелание хорошей погоды, сытной жизни и долголетия. У гриффитов Новый год начинается весной, когда, расцветают самые яркие цветы. Дожить до весны — значит, пережить самое трудное время и получить ещё одни год жизни.

Гриффит улыбнулся в ответ. Седой, старый, лет сто ему по земным меркам, если не больше, но улыбка — искренняя, молодая, белозубая — поразила Джейка. Ему впервые кто-то из местных ответил вот так: улыбкой и добрым взглядом, без настороженности и затаённого страха.

И Джейк растерялся, его раскрытые приветственно ладони застыли, протянутые гриффиту навстречу, тот должен был коснуться их кончиками пальцев, но не смог: Опирался рукой на парку. Поэтому смог ответить лишь одним прикосновением. А потом заговорил, оправдываясь и всё также улыбаясь6

— Вот, уже и поздороваться не могу нормально. Не обидишься? — скосил на Джейка хитро прищуренный карий глаз, — А ты, наверное, из-за Синей Ленты? У нас так не здороваются, ладони не подают… Это у тех так, у заречных… Или ты из города, от человеков сбежал? От техники, да?

Джейк пожал плечами в ответ, подумал отвлечённо, даже особо не заостряясь на этом факте: «А-лата слово „техника“ совсем не употребляет, оно ей чужое, а этот старик, раза в два её старше, и всё равно знает, что это такое.

Удивительный народ. Чем больше узнаёшь, тем сильнее удивляют!..»