Возвращение к людям

      - Нет! - обвинительница и не думала отступать. - У вас не было никакого товара! Все видели, как вы шлялись по рынку и ничего не меняли! Где ваш товар? Ничего нет! Воры! Люди, они оставили меня без еды!

      - Ну и что? - женщина не сдавалась. - Что из того, что мы не менялись? Разве мы обязаны сразу выкладывать все? Это рынок, и каждый имеет право менять, что хочет, и с кем хочет. Кто ты такая, чтобы указывать нам, когда и с кем меняться?

      Вместо ответа, неожиданно шустро, для старухи, Карга выбросила вперед сжатый кулак. Удар пришелся впустую - парень резко отбил руку старухи. Еще одно движение - и та, корчась от боли и изрыгая проклятия, упала на землю возле его ног. Рынок загудел, толпа стала смыкаться возле пришлых. Замелькали кулаки, и, кое-где, сверкнули тусклым светом лезвия ножей…

      - Их убьют… - прошептала побелевшими шубами Ната.

      - Нет!

      Во мне что-то дернулось, я не хотел видеть, как сейчас толпа растерзает ни в чем не повинных людей! В том, что они невиновны, я не сомневался. Во всем этом наблюдалась какая-то фальшь... Слишком много смертей мне пришлось пережить в те, первые дни, чтобы равнодушно взирать на гибель, пусть и совершено чужих мне, людей. Я резко выступил вперед, оттеснил пару мужчин и выхватил клинок, после чего очертил мечом круг. Толпа мигом расступилась - что такое настоящее оружие, здесь все же понимали, и попасть под остро отточенную сталь, не хотел никто...

      - Прежде чем обвинять… Пусть эти двое назовут себя - кто они и откуда? И пусть себя назовет та, которая обвиняет!

      - Чего?

      - А ты кто такой?

      - Зачем?

      Из возбужденной толпы раздался всего только один вопрос по существу, но этого уже оказалось достаточно. Момент для нападения был упущен - свалки не получилось. Люди растерялись, в сущности, от безобидного вопроса. Следовало закрепить успех, иначе они могли вновь быть раззадорены старухой, продолжавшей вопить под ногами.

      - Может быть, их кто-то знает? Кто-то может сказать - способны ли эти люди на воровство? И эта женщина - не обвинила ли она их зря?

      - Ты тоже не наш! - издали зло выкрикнул коренастый мужчина, чем-то напоминающий Стопаря. Но он был несколько ниже и имел бегающие свинячьи глазки, которые словно налились кровью…

      - Святоша…- выдохнула Тома, неожиданно оказавшаяся рядом.

      Возле коренастого кучковалось несколько здоровых парней, и у каждого в руках имелось по сучковатой палке...

      - Ты кто такой? Тоже чужак! И тоже - вор!

      Он указал на нас пальцем. В толпе, едва только притихшей, вновь стал зарождаться ропот. Еще пара секунд - и на нас могли накинуться со всех сторон! Краем глаза я заметил движение Наты. Увидев, что взоры людей стали обращаться к Святоше - очевидно, что все они только ждали сигнала - она подобралась и резко закинула руку за спину…

      - Чего? Ах ты, сучка!

      Обвиняемые в воровстве мгновенно встали спина к спине. Парень выхватил из-за пояса маленький топорик, а женщина взяла наизготовку свой шест… Один из парней сделал недвусмысленный жест и вскинул дубину над головой. Раздался резкий свист - оперенная стрела впилась в дубину, заставив ее владельца испуганно отпрыгнуть назад, едва не сбив при этом рассвирепевшего вожака.

      - Что здесь происходит?

      Белая Сова, сверкая сурово прищуренными глазами, раздвинул толпу и встал рядом со мной. Он продолжал держать в руках лук, готовый пустить еще одну стрелу. Толпа сразу отхлынула на несколько шагов, видимо, тут хорошо знали, что с индейцем лучше не связываться…

      - Вот эти двое - воры! А твои знакомые, из развалин - с ними заодно! Все пришлые - воры!

      - Ты отвечаешь за свои слова, Святоша?

      По тону, каким это было сказано, я понял, что события начинают разворачиваться стремительно…

      - Не верю, - Сова сохранял хладнокровие. - Мои друзья не могут быть ворами. Они и так все имеют в прерии. Свободу и добычу. И они не крадут шкуры, которые, как я вижу, висят на чьих-то плечах… И еще. Все знают про слово братьев-Черноногих, а кто слышал про совесть Карги?

      В толпе началось перешептывание.

      - Разве старуха говорила хоть раз правду? Разве это не у тебя, монах, - при этих словах лицо Святоши исказилось от злобы. - Не пропала еда, когда она искала, где притулиться на ночлег? Чайка, не ожидал я, увидеть тебя в числе обвинителей, разве не ты всегда утверждала, что лживый язык Карги опаснее бродячего шакала? Ты тоже думаешь, что она говорит правду?

      Из толпы донеслось неуверенно:

      - Какой ей резон врать-то?

      Сова спокойно, не отворачивая взгляда от Святоши, ответил спросившему:

      - Видимо, кому-то очень хочется увидеть моих друзей в числе воров. А резон простой. В общей свалке урвать, что-нибудь, для себя. Или приподнять свой статус… Кем является эта женщина для всех вас? Одно ее прозвище говорит само за себя! А обвиняя людей, она хоть на время выходит из изгоев, в число просто… грязных - чем не почет?