Возвращение к жизни

Над песчаными увалами левобережья всплывало набухшим абрикосом неяркое осеннее солнце. Зачинался день — 24 сентября 1943 года. Может быть, последний для тех, кто высадился ночью на этот неприютный, уже успевший пропахнуть порохом клочок земли…

Дня четыре спустя после того, как рота Северина переправилась через Днепр, я с попутной лодкой переплыл вечером в Монастырек, уже освобожденный полком Давыдова. Утром пришел в батальон капитана Потылицына, оседлавший крутобокую высоту над селом. Лазил по окопам, беседовал с бойцами и командирами, собирал их заметки для «дивизионки».

…Много лет спустя в подольском архиве, перелистывая подшивку нашей газеты «Во славу Родины», я отыскал те заметки и корреспонденции. «Первый телефонист Заднепровья» — это о Николае Шикунове. «Наш командир» — о комбате Дмитрии Потылицыне. Небольшая заметка о разведчике Михайле Чебодаеве. А вот и статья самого Ивана Северина. Она занимает почти всю страницу. И. К. Северин писал тогда:

«Занятый нами кусок правобережья в 150 м шириной мы назвали «малой землей» и поклялись умереть, но не отдать его врагу до подхода подкрепления. Мы знали, что днем предстоят жестокие схватки с врагами, и подготовились к ним.

С утра по нашему крохотному плацдарму гитлеровцы открыли ураганный огонь из минометов и артиллерии. Над нашими головами сновали «мессеры» и строчили из пулеметов. Попытка комбата подбросить нам подкрепление не удалась. Огнем с земли и с воздуха немцы принудили лодки вернуться на свой берег».

В промежутках между артналетами плацдарм осатанело атаковала вражеская пехота. Нередко фашисты подбирались так близко, что в ход пускались гранаты, штыки и приклады.

На участок, обороняемый отделением Тимченко, наседало до взвода гитлеровцев. Им удалось ворваться в траншею. Первым столкнулся с немцем лицом к лицу Степан Овчаров. Спрыгивая в траншею, фашистский солдат приподнял над собой автомат. Овчаров перехватил его за дульную часть, резко дернул на себя. Немец ударился грудью о плечо Степана, выпустил оружие, отшатнулся. Овчаров размахнулся трофейным автоматом и со всей силы ударил гитлеровца по голове. Каска брякнула и съехала на затылок. Вторым ударом по темени Степан свалил фашиста на дно окопа.

На Тимченко набросились сразу двое. Григорий Левченко кинулся с винтовкой на выручку командиру, вонзил штык в гитлеровца. Второму вцепился в горло Петро Тимченко. Добил фашиста прикладом Овчаров.

Николай Мамаев вылез наверх на тыльный край траншеи и, присев на корточки, косил из автомата набегавших фашистов. Уцелевшие залегли. Офицер в высокой фуражке, размахивая пистолетом, пытался пинками поднять их. Короткой очередью Мамаев срезал его.

Левее с немцами схватились врукопашную ефрейторы Петр Анисимов, Дмитрий Алфимов, красноармеец Михаил Мирошник.

— Микола! — крикнул Мамаеву Тимченко. — Ты туточки лупцуй, а мы — туда. — И трое сумчан побежали по траншее на помощь Анисимову.

Гитлеровцы, потеряв в рукопашной восемь человек, отступили.

А ближе к центру оборонялся от немцев Файзулла Аглетдинов со своим отделением… Не умолкал ни на минуту «максим» Саши Оплачко…

На левом фланге плацдарма сражались разведчики Николая Кашина. Они не только отбивали атаки врага, но и делали короткие вылазки вперед. Так, Михаил Чебодаев и Петр Поздеев приблизились по-пластунски к немцам, забросали гранатами станковый пулемет, захватили его и три автомата. Узнав об этом, Северин распорядился собирать в затишье трофейное оружие и боеприпасы: пригодятся в бою.

А с восточного берега каждые полчаса звонил комбат Потылицын. Выслушав очередной доклад командира роты, он наказывал:

— Держись, Северин! Держись, Иван! Уже перевалило за полдень… Начнет темнеть — и мы к тебе.

— Огоньку побольше, огоньку! — просил Северин.

И наша артиллерия, минометы поддерживали роту отсекающим огнем. Если бы не эта подмога, ее смяли бы.

Во время одного такого телефонного разговора немецкая граната взорвалась подле окопа. Шикунова, стоявшего около присевшего Северина, откинуло ударной волной на заднюю стенку ячейки. Связист приподнялся. Мимо пробегала группа фашистов. Николай полоснул по ним из автомата. Немцы упали. Шикунов метнул в то место две гранаты, услышал дикий вскрик, стоны.

— Схлопотали, гады? — обрадовался Николай и бросил еще одну «лимонку».

— Молодец, не растерялся, — похвалил телефониста Северин.

Весь день рота сдерживала атаки врага, ряды ее таяли. Погибли пулеметчик Александр Оплачко, разведчики Кашин и Куликов… Были ранены Тимченко, Овчаров, Левченко, Аглетдинов, Чертов, Чебодаев, Середенко, Мирошник. К вечеру тех, кто не получил пулевого или осколочного ранения, можно было пересчитать по пальцам. Но рота держалась.

Темнота сгущалась. На посиневшем небе стали просачиваться редкие звезды. И снова позвонил комбат:

— Все, Северин! Жди!