Возвращение немого (СИ)

Дождавшись, пока все пришельцы растворятся в воздухе — последним пропал эльфийский скакун — волшебница полезла в кошелек на поясе. С некоторых пор она постоянно носила с собой кое-какой запас амулетов. Сжала пальцами маленький камешек, прошептала несколько слов и осторожно повторила свободной рукой жест Охтайра, раздвигая полог пространства.

Стража на воротах ничего не заметила. Здесь вообще не должно было стоять часовых — в обычное время они стояли закрытые. Но ради праздника тут поставили несколько рядовых легионеров, на всякий случай. Поглощённые мыслями о том, как их товарищи сейчас отдыхают в увольнительном, бездельничая в казарме, или навещают родню, легионеры не слишком внимательно смотрели на лес. Тот безмолвствовал. Лишь однажды зашевелились ветки, послышался шорох кустарника, сквозь который продиралось чьё-то мощное тело. Часовые невольно вскинули копья, готовые метнуть их в незаметно подкравшегося врага. Один из них уже развернулся, чтобы бежать и предупредить поместье-столицу о нападении, но так и остался на месте.

Из-за кустов на открытое пространство выбрался крупный самец-уникорн. Массивное тело, шкура в старых шрамах от драк с соперниками, грива на толстой шее уже почти вся поседела и свалялась. Торчащий изо лба чуть загнутый спереди назад рог, весь в наростах годовых колец. Раздвоенные копыта… Это был опасный зверь. Глаза его алели, как два угля. Сейчас, в первых числах лета, у уникорнов начался период гона, и самцы становились опасными.

К счастью, у зверя хватило ума не атаковать ворота. Задрав голову, он с шумом понюхал воздух, потом коротко, басом, заревел, пристукнул копытом и убрался восвояси. Легионеры перевели дух, опуская копья и щиты. И никто из них не догадался, что они видели морок, картинку, отводящую глаза, пока несколько орков и эльф-полукровка проходили мимо них.

Старая Хозяйка тоже видела уникорна, но сразу поняла, что имеет дело с иллюзией. Вот даже как! Надо поторопиться и остановить его, пока он не стал слишком сильным. И он явно собирается дальше действовать в одиночку. Она попыталась тихо ненавязчиво дотянуться до разума своего союзника, но наткнулась на такую крепкую мысленную стену, что тихо вскрикнула. Словно по щеке хлестнули крапивой — не столько больно, сколько неожиданно. Ах, вот ты как? Ну, ладно! Посмотрим, кто — кого!

Никем не замеченные, орки скинули личины невидимости лишь в парке, подальше от посторонних глаз. Охтайр освободился от неё немного раньше и спокойно ждал, пока его подопечные осмотрятся.

— Ты великий шаман, — произнёс один из орков. — Что ты хочешь от нас?

— Смерти моего врага, — коротко ответил он.

— Разве шаман не может сам справиться с противником? — искренне изумился орк. — Ты настолько силён, что…

— Я силён, но мой противник… — Охтайр замялся. Орки были народом-воином — сражавшиеся с ними легионеры не могли недооценивать их силу, выносливость, умение бороться до конца. А эта пятёрка еще и из высшей касты — профессиональных воинов. Они не пойдут за слабаком и трусом.

— Мой противник опозорил и унизил себя в моих глазах, — нашёлся полукровка. — Он больше не достоин принять смерть от моей руки. Смерть от рук наёмников будет ему достойной наградой за всё, что он сделал!

— Он оскорбил тебя, шаман?

— Да…

Тем, что осмелился выжить. Тем, что вернулся.

Вслух, конечно, ничего сказано не было. Не хватало ещё, чтобы его заставили оправдываться!

— Сейчас вы отправитесь туда, куда я укажу, — распорядился полукровка. — Там вы будете ждать условного сигнала. Я укажу вам моего обидчика, и вы убьёте его.

— Все пятеро?

— Да. Для одного противника он слишком силён. Но слишком низок для того, чтобы я марал об него руки.

Орки переглянулись, покивали головами. Шаманы стоят выше прочих. Шаманов и вождей только и надо слушаться.

— Идите за мной, — Охтайр махнул рукой, направляясь в глубину парка. Острые шпили часовни высились впереди, сверкали, переливаясь гранями, словно драгоценные камни. Он шагал напрямик, не заботясь о том, следуют ли за ним наёмники. Те шли. У темноволосых своя честь. И светловолосые не должны этого забывать.

«И я помню, — мелькнула в мозгу полукровки мысль. — Я ничего не забыл… Ни детства, ни казни матери… ни тебя, дядюшка Ровилар. Она просила тебя о милосердии, о снисхождении… А скоро настанет день, когда уже ты будешь просить о том же меня!»

Да, осталось сделать всего несколько шагов к цели. Но сначала стоит убрать с неё преграду — этого немого артиста. Просто потому, что он был похож на того, кто слишком много знал.

Они возвращались во дворец Наместника по тенистой аллее. Тихо шелестела листва старых вязов и лип. Где-то каркали вороны, слышалось чириканье птах.