Возвращение немого

Впрочем, о причине долго гадать не приходилось. Несколько лет назад старая Хозяйка сама видела у Дехтирель то, что во времена её молодости именовалось яйцом демона. Сущности из иного мира проникали сюда, паразитируя, питаясь душами и телами разумных существ. Напитавшись, сущности — многие называли их просто демонами — начинали размножаться, откладывая яйца. Маги искали и находили такие кладки по всему миру. Тысячелетия назад именно король-маг Моррир со своими учениками и дочерьми, оставив корону единственному сыну, ушёл сражаться с этими тварями. Он победил. Демоны были уничтожены. Места, где они прорывали пространство, опечатаны, а уцелевшие яйца либо уничтожались, либо хранились в надежных местах до того момента, когда наука достигнет таких высот, чтобы их можно было начать изучать.

К несчастью, во времена юности Хозяйки, когда она уже закончила обучение в Обители и начинала своё служение, разразилась война. Бездетным скончался король, названный в истории Торандиром Последним, и, улучив момент, рабы-орки восстали, напав на своих хозяев-эльфов. Более трехсот лет продолжалось противостояние, названное Смутными Веками. Именно ближе к концу той войны у мальчика-полукровки Охтайра и казнили мать за сообщничество с темноволосыми.

Охтайр!

Вспомнив об ученике, старая волшебница заторопилась, одеваясь. Про свою соперницу, Дехтирель, она даже не думала — знала, что девчонка обыкновенная пустышка. У нее не хватит сил даже воду вскипятить мысленным усилием, не то, чтобы вызвать на волю демона. Все «чудеса», которые она совершала, на самом деле — работа Охтайра. Тот был прилежным учеником. И, не будь он мужчиной, да еще с орочьей кровью в жилах, старая Хозяйка с радостью считала бы его своим преемником. Но король Торандир Последний особым указом запретил мужчинам обучаться магии. Все научные труды, написанные магами, были уничтожены или спрятаны так надёжно, что большинство женщин-Видящих не знало об их существовании. А война и без того отбросила магическую науку на много лет назад. Ведь темноволосые, подняв восстание, убивали Видящих, жгли книги, громили лаборатории. Уцелело немногое. Орден Видящих до сих пор восстанавливает утраченное, и уж, конечно, там вряд ли знают, как обуздать вырвавшегося на свободу демона.

А ей и не нужно обращаться в Орден! Она всё сделает сама и потом явится с триумфом. Положительно, после такого соперница будет посрамлена.

Улыбаясь своим мыслям, старая Хозяйка вышла из домика, на ходу набрасывая на плечи плащ и закалывая его пряжкой у горла. Она взяла с собой совсем немного магических амулетов — на всякий случай — ибо не знала, насколько опасен демон и как с ним бороться.

В зрительном зале нарастало напряжение. Миновало уже несколько минут, а занавес все оставался опущен. Не звучала музыка, не гасли свечи вдоль рампы. Лишь время от времени из-за кулис раздавались шепотки, быстрый топоток легких ног, другие звуки. Там что-то происходило, и зрители — особенно зрительницы — терялись в догадках.

— Почему не начинают? — шепотом переговаривались дамы. — Мы уже собрались!

— Эти артисты слишком много о себе возомнили! Они считают, что могут заставлять себя ждать!

— Ах, скорее бы начало! Мне так не терпится увидеть Лейра!

— Да, он мил. Помните, как он сыграл Призрака в «Сердце на двоих»? У меня самой чуть сердце не остановилось, когда он преподнес Ей засохшую розу? Это было чудесно!

— Не случилось ли чего-нибудь? — леди привстала. — Кто-нибудь, поторопите их!

И в этот момент заиграла музыка.

Демон тяжело перевел дух. Первый голод отнюдь не был утолен. Хотелось еще — и побольше. Но где искать?

… Что это там? Души? Много вкусных душ! Много эмоций и чувств, которые придают душам особый вкус и аромат. Их так много в одном месте… можно наесться до отвала. Он станет большим, сильным и тогда…

Демон тихо направился на «запах».

Пьеса называлась «Спящий бог». И открывалась она диалогом двух жриц в старинном храме — старшая описывала молодой подруге их божество, которому девушка теперь должна служить до конца своих дней. Обе — на сцену вышли Ниэль и Соэль — волновались, стоя почти у самого края рампы и время от времени бросали взгляды в глубину сцены, где часть её была закрыта до поры тонким полотном.

— Ах, его образ, раз увидев, навеки в сердце оставляешь, — говорила старшая жрица. — Так дивен он! И так прекрасен! А взор его — тоска и нега!

— Мечтаю тоже я увидеть, — подхватила младшая, — того, кто похищает душу. Того, о ком томится сердце, о ком вздыхаю ночью темной…