Возвращение немого

— Царапина.

К ним подбежал слуга:

— Вас зовет барон.

Бросив последний взгляд на Хоррена, которого уже обезоружили и связывали, артисты направились к помосту.

— Твой последний…э-э… выстрел, — барон Пяст смотрел сверху вниз, не предлагая подняться по ступеням, — был великолепен. Состязания ты не выиграл, но свою жизнь в качестве награды заслужил! Как и жизнь этой девчонки.

Не прибавив более ни слова, он отвернулся и обратился к стражнику, который как раз в этот миг поднимался на помост. В руке тот нес отобранный у Хоррена при обыске пергамент. Быстро пробежав глазами несколько написанных строчек, Пяст Старгородский помрачнел и отвернулся, давая понять, что сейчас его интересуют более важные вещи, чем беседа с двумя артистами.

Долгое время в положении арестантов ничего не менялось. Эльфы терялись в догадках, не ведая, что их ждёт и что произошло с Янсором. Вскоре после ухода метателя ножей артистам принесли воду и хлеб, а еще некоторое время спустя — полужидкую овсяную кашу и несколько одеял из числа конфискованных в фургоне. Но после этого неожиданно забрали Раэну. После этого стало совсем тоскливо. Даррен, переживая о сестре, так крепко прижимал к себе сына, что Калоник плакал и вырывался. Остальные не могли его утешить. Каждый думал об одном и том же — чей и когда настанет черед. И что случилось с Янсором и девушкой. Их ведь не могли увести на казнь?

Подземелье тем временем жило своей жизнью. Примерно через пару часов после того, как увели Раэну, стражники втащили в одну из пустующих камер связанного по рукам и ногам человека. Он был так избит, что не мог перебирать ногами, и его пришлось тащить волоком. На голову ему натянули мешок, чтобы никто не видел лицо арестанта.

Артисты проводили его заинтересованными взглядами. Все подумали о пропавшем без вести Янсоре — о том, что бывший браконьер мог попытаться совершить побег и попасть в руки страже. Но этот человек был один иначе. Его втащили в самую дальнюю камеру, в конце коридора, и, судя по всему, так и оставили, не развязав.

Этот маленький эпизод совсем расстроил арестантов. Если люди так жестоки друг к другу, то каково придется нелюдям? Даррен крепко обнимал сына, стараясь не думать о том, какая участь ждет в тюрьме его ребенка. Мастер Боар избегал смотреть на сыновей, которых не смог защитить и тихо завидовал мастеру Неару — у менестреля не было семьи, и он мог беспокоиться только за себя.

Когда чуткий Лейр опять подал знак, что к ним кто-то идёт, и без того вялые разговоры совсем замолкли. Затаив дыхание, арестанты ждали.

Знакомый тюремщик остановился у решетки. С ним снова была стража — два охранника с секирами и дубинками.

— Чего-то тихо у вас тут, — поделился он наблюдениями. — Про вашего брата как говорят — Перворожденные вечно поют и танцуют.

— Нам сейчас не до песен, — за всех ответил менестрель.

— Это верно!.. Ладно, поболтали и хватит! Кто у вас главный? — спросил тюремщик.

Мастер Боар в последний раз обвёл взглядом остальных и встал:

— Это я.

— Выходи!

— Отец? Папа! — Тайн и Тиар вскочили, как подброшенные, зазвенев цепями. Мастер Боар неловко прижал к себе сыновей, радуясь уже тому, что уходит из жизни раньше них.

— Будьте мужественны, дети, — шепнул он и направился к выходу.

Он ждал, что его выведут на двор, но арестанта из подземелий сразу проводили в донжон, на третий этаж. В просторной комнате было мало мебели, и от этого она казалась ещё больше.

Человек, сидевший в кресле у стола, посмотрел на эльфа, остановившегося на пороге, снизу вверх. Он не выглядел агрессивно, но его что-то такое было в его глазах и жёсткой линии тонких губ, отчего спорить с незнакомцем совершенно не хотелось.

— Как ваше имя? — вместо приветствия поинтересовался он у арестанта.

— Боар сын Боредара, сэр, — ответил эльф. — Мастер Боар.

— «Мастер»? Я слышал, что все эльфы — лорды и леди!

— Это не совсем так, сэр, — вежливо ответил артист. — Такие, как мы, не имеющие своего постоянного дома и кочующие по дорогам земли, не имеют права на титул. Титул даётся только при наличии своего замка, сэр!

— Вот как? Это интересно. Я не знал… Мастер Боар, — повторил человек. — И вы являетесь…

— Я — глава труппы странствующих артистов, сэр.

— Ясно. Я видел вашу игру. Это лучшее из того, что мне приходилось наблюдать в последнее время! Вы, Перворожденные, действительно достойны того, чтобы вами восхищались. Правда, я видел всего одну вашу пьесу, но несколько часов назад имел честь наблюдать ещё одно прекрасно разыгранное представление.

— Я рад, что вашей милости понравилось, — сдержанно ответил мастер Боар, недоумевая, зачем его пригласили.

— Не будем ходить вокруг да около, мастер Боар, — барон Пяст резко выпрямился. — Мы не на пиру у вас на Архипелаге, и вы у меня не в гостях, чтобы тратить время на любезности. Я желаю, чтобы вы сегодня вечером дали еще одно представление, последнее. После чего на рассвете, как только откроют ворота, убрались из этого города и не возвращались никогда! До окончания ярмарки ещё два дня, но если вы останетесь тут хотя бы до завтрашнего полудня, пеняйте на себя!