Возвращение танцмейстера

Мысли роились в голове. Он то и дело выходил во двор и смотрел на темное звездное небо. На улице было холодно, он замерз. Он завернулся в одеяло. Что он ждет? Этого он не смог бы сказать. Наверное, того, что все это, наконец, кончится. Его лицо теперь известно полиции – Эльза Берггрен его видела. Они начнут складывать все фрагменты головоломки, и первым вопросом будет – где он сейчас? Они могут найти его имя на распечатке с кредитной карточки – это была грубая ошибка, что у него не оказалось с собой наличных денег. Они начнут его искать, наверняка исходя из версии, что он убил также и Авраама Андерссона. Если же он, сам того не желая, задушил этого полицейского насмерть, они бросят на его поиски все возможные ресурсы.

Раз за разом он возвращался к ночным событиям. Неужели он перестарался? Когда он разжал руки и скрылся, он был уверен, что тот жив. Но теперь этой уверенности не было. Надо как можно скорее и как можно дальше уезжать отсюда. Но он знал, что не уедет, пока не узнает, что произошло с Авраамом Андерссоном. Он не мог вернуться в Буэнос-Айрес, не узнав этого.

Наконец рассвело. Он очень устал, то и дело клевал носом. Но оставаться здесь нельзя, здесь они наверняка его найдут. Он встал и начал кружить по дому. Куда уехать? Он вышел на улицу помочиться. Серая дымка, окутавшая горы, медленно светлела. Только бы не этот холод. Он вернулся в дом.

Наконец, он принял решение. Он собрал все свои вещи, бутылки из-под вина, консервные банки, черствый хлеб. Машину он оставил там, где она стояла, – может быть, они найдут ее сегодня же, может быть, нет, тогда у него будет преимущество во времени. В начале десятого он вышел из дома и пошел в горы. Уже через несколько сотен метров он остановился и выбросил часть поклажи. Потом пошел дальше, все время в гору. Он был порядком пьян, то и дело спотыкался. Один раз упал и оцарапал лицо о каменистую землю. Но продолжал идти, пока дом, где он ночевал, окончательно не скрылся из виду.

В полдень он в изнеможении остановился.

У подножия большой скалы он вбил колья, натянул палатку, снял сапоги, расстелил спальный мешок и лег с бутылкой вина.

Освещение в палатке было похоже на закат солнца.

Думая о Марии, он медленно выпил бутылку. Он, похоже, и не понимал, как много она для него значит.

Потом он свернулся в спальном мешке и заснул.

Проснувшись, он знал, что должен принять еще одно решение.

В десять часов в кабинете Эрика Юханссона началось оперативное совещание. К этому времени криминалисты уже осмотрели дом и собаки попытались взять след человека, напавшего на Эльзу Берггрен и Стефана. Стефан успел пару часов поспать у себя в номере, когда его разбудил звонок – Джузеппе попросил присутствовать на совещании.

– Ты уже замешан, хотим мы с тобой этого или нет. Я говорил с Рундстрёмом. Он тоже считает, что ты должен присутствовать. Разумеется, неофициально. Но в этой ситуации мы не можем позволить себе быть формалистами.

– Нашли что-нибудь?

– Собаки довели след до моста. У него там, по-видимому, стояла машина. Техники считают, что могут представить хороший рисунок протекторов. Посмотрим, совпадает ли он с теми, что у нас уже есть. Мы нашли отпечатки колес и у Молина, и у Андерссона.

– Ты хоть поспал немного?

– Слишком много дел. Я пригласил еще четверых из Эстерсунда и вызвал из отпуска пару ребят из Свега. Слишком много дверей надо обстучать. Кто-то же должен был что-то видеть! Смуглолицый, говорит на ломаном английском. Человек не может жить, не говоря ни слова. Надо заправляться, надо поесть, надо купить что-то. Кто-то должен был его видеть. Где-то он с кем-то говорил.

Стефан пообещал прийти. Он встал и пощупал затылок. Больно. Перед сном он принял душ. Одеваясь, он думал об утреннем разговоре с Вероникой Молин.

Они позавтракали вместе. Стефан рассказал ей о ночных событиях. Она слушала внимательно, не задавая вопросов. Потом его вдруг затошнило, и он, извинившись, вышел. Но они договорились встретиться днем, если, конечно, он будет чувствовать себя лучше. Стефан принял душ и заснул, едва коснувшись щекой подушки.

Когда его разбудил телефонный звонок, тошноты уже не было. Он остановился перед зеркалом в ванной и внимательно рассмотрел свое отражение. Вдруг его охватило чувство полной нереальности происходящего. Он заплакал, швырнул в зеркало скомканным полотенцем и вышел из ванной. Я умираю, подумал он в отчаянии. У меня рак, вылечить его нельзя, я умру, когда мне не будет еще и сорока.

В кармане куртки, брошенной им на пол, зажужжал телефон. Это была Елена. Она звонила откуда-то, где было много народа, – ясно был слышен шум голосов.

– Где ты? – спросила она.

– У себя в номере. А ты?

– В школе. Вдруг почувствовала, что надо тебе позвонить.

– Здесь все нормально. Я скучаю по тебе.

– Ты знаешь, где меня найти. Когда ты приедешь?

– Курс лечения начинается девятнадцатого. До этого я приеду.

– Мне приснилось ночью, что мы в Англии. Может быть, съездим? Мне всегда очень хотелось побывать в Лондоне.

– Мы должны решить это сейчас?

– Я рассказываю про сон. И потом, у нас должна быть какая-то цель.