Возвращение в Египет

Освоившись, сестра туркмена стала помыкать Соней, но самоуничижение паче гордости: спать с ним ей от этого сделалось только лучше. Тем же порядком история длилась бы и до сего дня, если бы не соседка. Туркменчата в очередной раз обчистили ее дом, и она, зайдя объясниться с Соней, застала брата с сестрой в такой позе, что вопросов, какие отношения их связывают, не осталось. Началось расследование. Приезжая оказалась женой туркмена, а дети – его собственными. Что же до землетрясения, то он в Ашхабаде никогда не жил, родился по другую сторону Кара-Кумов, в Каракалпакии (город Нукус), где давно известен как ловкий мошенник. Обоих, «брата и сестру», арестовали, впрочем, туркменку через день отпустили, а ему дали условный срок. Их с Соней брак, естественно, признали недействительным; к ликованию поселка, она снова вдовеет.

Коля – дяде Ференцу

Сейчас многое из того, что было за семью печатями, становится известно. Последствия этого для нашей семьи могут быть тяжелыми. Мать не переживет, если узнает, что Кирилл Косяровский никогда не был героическим офицером Белой армии, что он не пал в бою с красноказаками на реке Северский Донец; наоборот, будучи кадровым сотрудником иностранного отдела ЧК, потом НКВД, именно по заданию этой организации записался в Добровольческую армию и годом позже уже под фамилией Юрлов вместе с остатками той же армии эвакуировался из Крыма в Константинополь. Бросил маму и уехал с другой женщиной, специально для него подобранной чекистами. Главное же, что он много лет работал на разведку непосредственно под началом моего отца и шага не мог сделать без его ведома. Что именно отец, предвидя свой арест, сделал так, чтобы Косяровского отозвали обратно в Москву, где после всех вышеперечисленных пертурбаций он, как это и планировалось еще родителями Марии, стал законным мужем их дочери. Взял на себя заботы о ней.

Если хоть что-то из этого дойдет до мамы, рухнет всё устройство ее мира, и она, хотя ни в чем не виновата, хотя и вправду много чего в жизни приняла, никогда себя не простит. Одно дело быть страдалицей, достойно нести свой крест, совсем другое – знать, что просто была игрушкой в руках разных, но, безусловно, нехороших людей.

Пока с Кириллом они живут сносно. Он, конечно, постарел, сдал, но мать раздражает не это, а его глухота. Чтобы подчеркнуть ее, она прямо при нем громко, внятно говорит вещи, которые в других обстоятельствах вряд ли бы себе позволила.

Коля – дяде Янушу

Убеждение, что плоть от плоти ее должен написать вторую, затем и третью часть «Мертвых душ», в маме, как ты знаешь, жило всегда. Правда, по временам напор слабел. То ли разочаровавшись во мне, то ли просто устав, она на полгода-год теряла к предприятию интерес. Как раз такое затишье случилось перед арестом отца. Но его забрали – и всё вернулось. Хорошо понимая, куда идет дело, мама еще до приговора расторгла свой с отцом брак, а через неделю по ее требованию уже я в институте на комсомольском собрании публично от него отрекся. Она и дальше аккуратно, методично продолжит стирать следы прежней жизни, порвет многие старые связи и отношения, сменит мебель, даже белье, и скоро выяснится, что не зря.

Площадка не расчищена и наполовину, когда в Москве нежданно-негаданно объявляется ее первый жених. Кирилл Косяровский, которого и она, и все вы считали погибшим в двадцатом году в своем первом бою с красными на реке Северский Донец. Косяровский и мама встречаются у ее тетки Каролины на Якиманке, но там на глазах у родни нормально поговорить нет возможности, и мама приглашает Косяровского к нам домой на чай. Некоторое время он держится скованно, видно, что и маме не хватает уверенности, а потом стена между ними сама собой рассыпается. Прервавшись на полуфразе, Косяровский с каким-то восторгом вдруг принимается объяснять, что семнадцать лет, прошедших после конца Гражданской войны, и в маминой жизни, и в его были лишь испытанием, необходимой проверкой взаимной любви, оба успешно ее прошли, всё вынесли и всё преодолели, теперь до конца жизни они будут вместе. Это предложение руки и сердца, мама принимает его с радостью.

Так, в течение трех осенних месяцев я успеваю сначала потерять отца, потом приобрести отчима, который, как бы закольцовывая круг, еще до нового, тридцать восьмого года официально меня усыновляет. В связи с этим, во всяком случае, по документам, ваш покорный слуга делается со всех сторон чистопородным Гоголем. В веру, что именно я завершу труд Николая Васильевича, влита свежая кровь, мать опять на коне и не ведает сомнений. По вполне понятным причинам, дядя Януш, я не могу ответить на вопрос, почему мама не родила от Косяровского еще одного Гоголя, не захотела или просто не смогла. В любом случае, кроме меня, других детей у нее нет, теперь ясно, что и не будет.