Возвращение в Сонору

На тротуаре под домом не было ни ее тела, ни следов крови, и я, хоть и с трудом, но смог перевести дыхание. Еще минут через двадцать сообразил, что Лина ушла из дома без денег и даже без обуви, а жалобный писк издает не подыхающая за диваном мышь, а ее забытый в сумочке телефон.

Ее слова, казалось, все еще отражаются эхом от стен квартиры, и я сделал единственное, что могло прийти мне в голову в тот момент — сбежал.

А еще через некоторое время обнаружил себя сидящим в кресле перед стеклянным столом. Холеная платиновая блондинка пододвинула мне под нос выложенный черным бархатом неглубокий лоток:

— А здесь у нас эксклюзивные украшения. Камни исключительной чистоты.

Говорят, что скупой платит дважды. Я бы добавил: а тупой трижды. А лох платит постоянно. Почему-то во всем, что касалось Лины, я неизменно оказывался лохом. Вот только я сильно сомневался, что мне удастся так дешево откупиться.

— Что бы вы посоветовали подарить женщине, которой однажды разбили жизнь? Что-то такое, чтобы она могла поверить мне?

Блондинка беспокойно облизала губы, ее взгляд метнулся в сторону двери. Нет, я не грабитель. Сумасшедший, да, признаю. Но не буйный. Залитые ярким блеском губы вновь растянулись в призывной улыбке.

— Я бы сказала, что в таком вопросе первостепенное значение имеет количество каратов.

Похоже, здесь искупления грехов мне не продадут. Зайти, что ли в церковь? Покаяться? Очень смешно. Для таких грешников, как я, под исповедальней следует предусмотреть специальный люк для скоростного спуска в ад.

Сам не заметил, как оказался перед плохо освещенной дверью. Красная неоновая вывеска над ней гласила: «Мескалито». Лоспончосы — единственные друзья, о которых говорила мне Лина. Кажется, мой спинной мозг сегодня соображал лучше головного. Я толкнул дверь.

И на что я, собственно, надеялся? На сцене жарили на гитарах и флейтах поддельные койоты, пела какая-то девушка, и близко не похожая на ту, что была мне сейчас так нужна, а перед барной стойкой рядком гнездились местные завсегдатаи. Один табурет был пуст.

— Стопку «Макаллана».

Брови бармена полезли наверх.

— Тогда «Далмора».

Кажется, он решил, что я издеваюсь.

— Ну, хоть «Гленфиддих»[39] есть?

— Не умничай, мэн, — посоветовал мне громила справа. — Пей текилу.

Я кивнул бармену. Выпил. Потом еще одну. Койоты на табуретах внимательно следили, как пустеют мои стопки. Вероятно, выжидали момент, когда можно начать разговор. Я медленно выдохнул и оперся локтями о стойку.

— Ее здесь нет. — Громила протянул мне мозолистую лопату. — Гичи.

— Уже понял. — Я пожал протянутую руку. — Вилд.

— Тот самый набоб кашмирский, раздающий землю направо и налево?

— В точку.

Помолчали. Первым заговорил Гичи.

— Знаю, ты, чувак, из богатой семьи и все такое, но Лина в Восточном Гарлеме не меньше чем принцесса. Если обидишь ее, тут целая очередь выстроится, чтобы дать тебе в рожу.

— Уже.

— Что уже?

— Уже обидел.

Табурет подо мной взбрыкнул необъезженным мустангом, и через мгновение я обнаружил себя сидящим на полу. В голове несколько прояснилось. Я вскарабкался обратно и щелкнул пальцами бармену.

— Всем по стопке.

Койоты пить не спешили.

— Что собираешься делать? — Поинтересовался Гичи.

Он явно был здесь за главного.

— Найти ее и извиниться.

— Хороший план.

Стопки поднялись в воздух почти синхронно. Кто-то довольно крякнул, а Гичи ухмыльнулся. После своего ослепительного, как молния, хука слева он нравился мне все больше.

— Выпьешь со мной?

Ломаться койот не стал:

— Как известно, по соотношению «цена-качество» с халявной текилой не сравнится ничто. Наливай.

Возможно, он был прав. Бывают дни, когда в горло не лезет ничего, кроме кактусовой водки.

— Как она, кстати? Понос и импотенцию уже обещала? — Как бы между делом поинтересовался Гичи.

— Ну, да.

— Ты учти, — он зорко глянул на меня из-под широкой темной брови. — Она может.

— А ты откуда знаешь? — Внезапно обозлился я. — Сам к ней яйца подкатывал?

Койот не заметил, как моя рука сама собой сжимается в кулак.

— Обижаешь, — возмутился он. — Конечно! Только бесполезно это все. С Линой мне не светит ни одна свечка. И тебе тоже. И вообще никому.

Ладонь обмякла. Ладно, живи пока, Гичи.

Сквозь стук стекла о дерево барной стойки, пробилась безумная мысль. Вообще никому? Вообще? Дайте сосредоточиться… Неужели после меня Лина так и осталась нетронутой?

Я вспомнил ее легкий, свежий, не запятнанный ничьими потными руками запах. Кажется, за спиной сами собой начали расти крылья.

Я дурак! Я кретин! Я полный идиот! Какое счастье.

Половина нашей компании уже лежала лицом в стол. Гичи отсалютовал мне на прощание двумя пальцами у невидимого козырька. Пока, мужик, сегодня ты мой лучший друг.

Оказывается, снаружи прошел короткий дождик. Я остановился, полной грудью вдыхая чистый воздух. В голове медленно прояснялось.

Мокрый асфальт пестрел отражениями разноцветных огней, и, засмотревшись на них, я не заметил шакала, движущегося мне навстречу короткими контр-галсами. Или это штормящий тротуар бросал его из стороны в сторону? Я остановился, чтобы проверить свою теорию.