Возвращение воинов

И вновь история настоящего, история прошлого, история времен до начала времен преследует мой разум. Все эти люди… Столько надежд и мечтаний…

Столько выигранных битв — и столько проигранных…

И древние пророчества… Их я тоже помню — те, что уже воплотились, те, что проявляются ныне, и те, которые исполнятся в неопределенном будущем. Но великое колесо по-прежнему, эпоха за эпохой, жизнь за жизнью, раскручивает рисунок предназначения.

Проклятые пророчества! Возможно, неведение все же лучше. Но, быть может, и нет. Впрочем, какая разница?

Колесо есть колесо, а рисунок есть рисунок. И все же я не могу избавиться от страха перед воспоминаниями, от страха перед всей этой борьбой и болью. Как больно…

Это всегда так больно…

Атль, я не надеюсь, что ты услышишь меня иди даже захочешь слушать это, но я должен спросить во имя своего собственного эгоистичного Я, как уже делал много раз до этого. Почему столько страха и боли?

Я вижу узор судьбы, сплетаемый вращением великого колеса, и понимаю, почему ты принял на себя этот выбор. Но, Атль, — будет ли этому конец?

Неужели мы настолько неразумны, что наш страх неизменно должен быть таким сильным, а наша боль такой нестерпимой?

Изменится ли что-то в этом круге времени?

Как долго мы исполняем эту нашу — или вашу? — невозможную задачу? Я не жалуюсь и вряд ли могу сожалеть, ибо ты знаешь не хуже меня, что если бы мы начали "ее заново, то вновь по собственной воде вступили бы на тот же путь, с той же решимостью. Мы — это ты, Атль. Твоя воля — наш долг, твоя жизнь — наша честь: могло ли быть иначе?

Но, Атль, прошу, пусть в этом круге времени что-то изменится.

Пусть в этом круге времени мы действительно отбросим страх и боль!

Я исполню свою роль, Атль, как и мои братья, и вместе мы сразимся в этой бесконечной битве. Прошу только — пусть на этот раз в нашей борьбе что-то изменится!

Остается надеяться, что они услышат нас. Услышат ли? Почему они должны прислушиваться к сборищу безумцев? Да, это о нас — мы просто безумны! Только безумец пытается научить людей тому, о чем они даже не хотят слышать!

Заглядывая в туннель времени, я вижу судьбу, звенящую, как молот, бьющий по наковальне — пытаясь придать форму тому, что противится форме, тому, что должно быть раскалено добела в горниле жизни, прежде чем сможет принять какую-либо форму, — огонь, опаляющий душу, звон, который парализует разум и ранит сердце, ставшее нежным благодаря этому, возможно, наивному стремлению к тому, чтобы его любили все. Есть ли этому конец? Атль, будет ли конец?..

Думаю, да!

Воистину, глупый вопрос; в конце концов, ты Божественный Мятежник, Тот, кому просто пришлось принять на Себя роль Великой Жертвы! Тебе просто пришлось быть кровавым героем, не правда ли, Атль?

Проклятье, я понял! И проклинаю тебя за то, что ты втянул меня в это! Проклинаю всех Хранителей, включая этого Христа, который держит меня на поводке! Поймите, я ведь не так силен, как любой из вас!..……. Или я сильнее, чем хочу верить? Силен я или нет, как мне уйти от судьбы, которая есть я сам? Смогу ли я убежать от тебя, Атль? Хотел ли я этого когда-то?

Нет! Будь все проклято! Я не могу избежать своей судьбы!

Я не могу перестать любить тебя!

Но почему? Просто скажи мне, почему должно быть столько страха? И столько боли? В этом всегда столько боли!

Они и сейчас уже приходят ко мне, Атль, со своими страхами и надеждами.

Они смотрят на меня глазами, наполненными невыразимой надеждой тех, кто верит, что я принесу им облегчение — что я способен изгнать этот страх, эту боль.

Будь ты проклят, Атль! Как мне забрать у них этот страх и эту боль, если страх и боль являются самой сутью твоего собственного бытия, нашего бытия?

Как? Как мне сделать это?

О да, я знаю! Я тот, кто я есть, и я делаю то, что должен делать.

Но почему всегда так много страха? Почему столько боли?

Я знаю. Я — Волк, вестник надежды и свободы. Не твердой надежды, а хоть какой-то надежды, не известной свободы, а хоть какой — то свободы. Мне известно и то, что я был рожден Драконом, носителем обоюдоострого меча. Меча, способного рассекать и разделять, чтобы мудрость различения могла принести новое единство, не четкое разделение, а какое-то разделение, не единую мудрость, а хоть какую-то мудрость.

Видишь, Атль, я действительно знаю! И я хочу! Я хочу встать, ибо понимаю твою цель. Я направлю к свободе всех тех, кто приходит ко мне, если только смогу. Но почему же должно быть столько боли?

Я с нетерпением ожидаю сражений, так как твоя цель — и мой долг, и моя честь, ибо я не могу почти ничего — я могу только любить их и тебя. Но почему же должно быть столько страха?

Опять глупый вопрос, ибо я уже знаю, что другого пути нет!

Они говорят мне, что мое имя Теун — Теун Марез — и что на древнем языке это означает "Теун из Великих Вод", возлюбленный сын Мэры, Того, Кто в Слезах. Слезы… Да, слезы. В этом всегда так много слез!