Возвышение Рима. Создание Великой Империи

Купец по имени Ганнон — отец девочек — во время своих долгих поисков приезжает из Карфагена в Рим. Он произносит свою вступительную речь на карфагенском языке и только затем переходит на краткую латынь. Ганнон — типичный карфагенянин, обладающий незаурядным умом и знанием нескольких языков, который намеренно скрывает это знание. Он также показан любящим родителем и человеком, приближенным к власти. Пьеса оставляет впечатление, что карфагеняне считались очень разумным народом, который просто потерпел неудачу. По отношению к карфагенянам не ощущается никакой вражды, оставшейся от военных лет, и можно предположить, что это отражало общее мнение зрителей Плавта.

Это вовсе не старческие видения Катона Цензора, которому шел уже 81-й год. Будучи членом сенатской комиссии, он в 157 году посетил Карфаген и очень удивился тому, что увидел. После перенесенного поражения город возродился и переживал экономический подъем. Он больше не расходовал деньги на управление империей и на содержание наемников. В прежние времена богатство ему приносила торговля в Западном Средиземноморье, но Рим захватил его владения в Испании, на Сицилии, Корсике и Сардинии. Теперь процветание Карфагена зависело от земледелия в глубинных районах Северной Африки. Карфаген вывозил продовольствие и развивал выгодную торговлю с Италией. Римские посланники очень встревожились этими признаками возрождения. Аппиан пишет: «Они стали осматривать страну, тщательно обработанную и имевшую большие источники доходов. Войдя в город, они увидели, насколько он стал могуществен и насколько увеличилось его население после бывшего незадолго перед тем истребления, причиненного ему Сципионом».

Возвратившись в Рим, Катон и его сослуживцы рассказали о том, что они увидели в Карфагене. Они утверждали, что этот город снова будет представлять угрозу безопасности республики. Престарелый цензор постоянно привлекал внимание к этому вопросу. Однажды он говорил на эту тему с трибуны для ораторов на Форуме. Катон специально распахнул тогу, и на пол упала крупная аппетитная карфагенская фига. «Земля, рождающая эти плоды, — сказал он, — лежит в трех днях плавания от Рима». В конце каждой своей речи, произнесенной в сенате, он говорил: «Сдается мне, что Карфаген должен быть разрушен» (Ceterum censeo Carthaginem esse delendam

).

Это было очень странно. Карфаген в течение полувека вел себя по отношению к Риму как преданный союзник и не предпринял ни одной попытки проводить независимую внешнюю политику. Он поставил большое количество зерна в качестве дара во время войн с Македонией и с Антиохом. Карфаген также стимулировал развитие экономики Римской республики, импортируя огромную массу керамической и другой посуды из Кампании и из других областей Центральной Италии. Несмотря на то, что к этому времени Карфаген уже восстановил свои крупные военные и торговые порты, он строго придерживался условий мирного договора. После битвы при Заме никто из карфагенских граждан не сделал никакой военной карьеры. К тому же у Карфагена не было ни армии, ни флота, а также ресурсов для их восстановления. А самое главное, у него не было никакого желания снова бросить вызов Риму.

Существовала одна трудность в виде неугомонного нумидийского правителя Масиниссы, которому было почти 90 лет. С течением времени он не растерял своей энергии и оставался очень плодовитым. За время своей жизни он стал отцом пятидесяти четырех детей от многочисленных женщин. Самый младший из них был еще младенцем. Нумидийский царь постоянно пытался умиротворить и объединить кочевые племена, которыми он управлял. Он восхищался карфагенскими культурными ценностями и хотел, чтобы их приняли его подданные. Но вместе с тем он стремился захватить карфагенские земли. По условиям мирного договора 201 года он имел право возвратить себе любую область, находящуюся за границами Карфагена, которая когда-либо принадлежала Нумидии. К сожалению, условия договора были выражены очень неопределенно, и Масинисса постоянно вторгался в те владения, которые карфагеняне считали своими. Совет старейшин Карфагена многократно жаловался римскому сенату, который направлял своих посланников для разрешения спорных вопросов. Именно в такой группе посланников и оказался Катон. Они неизменно поддерживали царя или откладывали решение, независимо от того, кто был прав или виноват в каждом конкретном случае.

Но, несмотря на эту нерешенную проблему, Карфаген процветал и делал все возможное, чтобы умиротворить сенат. Почему же тогда Катона так сильно терзал этот карфагенский вопрос? Во время войны он сражался против Ганнибала, и у него остались горькие воспоминания. Вероятно, он вполне серьезно полагал, что бывший враг стремился возродить свое могущество. Политические противники Катона не соглашались с его мнением относительно роста могущества Карфагена, при этом они утверждали, что если у Рима не будет сильного и опасного врага, то он станет слабым и его постигнет разложение.