Впервые в жизни

Вошла Райли в драных джинсах, потертых кроссовках, толстовке, которая, как он знал, раньше принадлежала Эми, и ярко-розовом переднике с логотипом «Ит ми». Она тащила поднос с грязными стаканами и тарелками, но вид имела самый заносчивый.

Мэтт глянул на Эми.

— Я нашла ей работу, — пояснила она.

Он улыбнулся.

— Подумаешь, большое дело! — передернула она плечами.

Еще какое большое!

— Ты ей помогаешь.

— Любой бы помог!

— В том-то и дело, что нет. Не любой. И не помогли.

— Похоже, ты питаешь слепую веру в меня. Вроде как я хороший человек и даже оказываю благотворное влияние на окружающих.

— Так и есть.

Мэтт отвел с ее лица прядь волос.

— Ты слишком невысоко себя ценишь.

Но Эми покачала головой:

— А ты меня не знаешь.

— Знаю достаточно. Для этого стоит заглянуть тебе в глаза.

Их взгляды снова встретились, и в глазах Эми было столько тепла, что Мэтт не знал, привыкнет ли когда-нибудь к этому.

— Твоя жизнь очень отличалась от моей, — вздохнула она.

— А это так важно?

— Зависит от того…

— От чего?

Она вздохнула и подтолкнула к нему альбом. Мэтт был не из тех, кто упускает возможности. Поэтому он положил поверх ее руки свою.

— Можно?

Она помедлила и освободила руку.

— Да.

Улыбнувшись, он открыл альбом и потерял дар речи. Ему выпало стать свидетелем рождения огромного таланта. Здесь были зарисовки Северо-Западного побережья. Скво-Флэтс, Иг-Рок, Четыре озера, Сьерра-Медоуз, Уидоу-Пик — все было таким живым и объемным, что он почти ощущал запах сосны и бьющий в лицо ветер.

— Иисусе, Эми! Потрясающе!

— Спасибо.

Щеки Эми по-прежнему были розовыми. Неужели она раньше никому не показывала рисунки?

Он снова полюбовался Сьерра-Медоуз.

— Это примерно там, где я тебя нашел в ту ночь, когда ты… не заблудилась.

Этим он заработал легкую улыбку.

— В ночь, когда я свалилась в пропасть, а ты позволил мне разделить с тобой палатку.

— И с тех пор ни о чем другом думать не могу.

— Помешан на спасении людей, Лесничий Классные булочки?

— Нет, на голубых трусиках.

Эми тихо рассмеялась.

— Было темно.

— У меня рентгеновское зрение на трусики. Богом данный талант.

Она снова рассмеялась, и у Мэтью стало тепло на душе, но он не мог отвести глаз от ее рисунков.

— Ты так талантлива! — восхищенно прошептал он. — Такое нужно видеть всем. Ты же знаешь, что Люсиль заправляет художественной галереей? Это ей понравится.

— Они всегда были только моими.

— Так что изменилось? Почему ты показала их сейчас?

— Наверное… потому что ты впустил меня… рассказал о детстве, о семье. О прошлом. Надеялся, что я помогу Райли. Ты разделил себя со мной, так что, полагаю, мне тоже можно кое-что с тобой разделить.

Мэтт почувствовал, как медленно тает его улыбка, и угрызения совести повернули кинжал в его внутренностях. Она думала, что он открылся перед ней, а он специально рассказывал только хорошее. Мало того, он позволил ей думать, что она может доверять ему, рассчитывать на него. Ему нравилось, что она ему доверяет, очень нравилось. Но в прошлом, когда женщина доверилась ему, он все испохабил сам. Да еще как! Его бывшая жена может это засвидетельствовать. Он обещал, что больше не станет ни к кому питать привязанности, но это произошло. Он завяз по уши.

Неожиданно голод куда-то подевался. Желудок больше не урчал. Мэтт вдруг захотел уйти. Ему нужно остаться одному. Немедленно.

Он осторожно подвинул ей альбом.

Эми удивленно смотрела на Мэтью, ощутив перемену его настроения, но не понимая причины.

Да он и сам не мог ничего понять, а тем более объяснить.

— Джан пытается привлечь твое внимание, — обронил Мэтт.

Но Эми продолжала сверлить его взглядом. Ему не удалось ее одурачить. Тем не менее она, в классической манере Эми, нашла самый легкий выход — позволила ему отвлечь себя. И посмотрела на Джан, которая действительно показывала на часы.

Мэтт встал и выпустил ее из-за перегородки. При этом Эми задела его плечом, и у нее перехватило дыхание. У него тоже, но он держал руки при себе и даже сунул их в карманы.

Эми на мгновение остановилась, и Мэтт затаил дыхание. Нет, она не стала добиваться объяснений. На это он и рассчитывал. Не будет она допытываться.

Вечером Эми под легким дождиком бежала к себе, в надежде, что сырость пригонит Райли домой.

Этого не случилось.

Она достала почту и бросила на кухонный стол. В основном реклама, но был и конверт из оберточной бумаги. На конверте стоял нью-йоркский адрес. Эми узнала почерк матери.

Несколько секунд Эми смотрела на конверт, как на готовую наброситься кобру.

Внутри оказались короткая записка и маленький блокнот. В записке говорилось: «Все эти годы он был у меня. Но после твоего звонка я решила, что теперь твоя очередь его хранить. Мама».

В точно таком же блокнотике содержался дневник бабушки.

Эми открыла блокнот и поняла, что это нечто совершенно иное. Бумага не была разлинована. Тут одни рисунки! Угольным карандашом. Сюжетное сходство с ее собственными было таково, что у Эми подогнулись коленки и она едва успела упасть в кресло. Лаки-Харбор, Сьерра-Медоуз, Четыре озера, Скво-Флэтс… изображения плыли перед глазами Эми.

Она и не знала, что бабушка умела рисовать.