Читаем Впервые замужем. Рассказы полностью

У швейцара на службе не всегда бывает работа. Приходится иногда часами сидеть и скучать. И Матвей Кузьмич, бывало, сидел так. Но это же на службе. На службе и бездельничаешь когда, это не так заметно.

А без службы очень плохо. «Получается какой-то неприкаянный человек, думал Матвей Кузьмич. — Вроде лодыря. Ни хозяйства у него, ни гнезда. Небокоптитель».

Матвей Кузьмич ждал все-таки, что вот придет его багаж и будет какое-то дело.

Наконец багаж прибыл. Три сундука, обитых жестью, с тяжелыми висячими замками. Матвей Кузьмич затащил их утром, после завтрака, к себе в комнату и принялся распаковывать.

Нинка прыгала вокруг него, счастливая.

Дедушка подарил ей фарфорового петушка и глиняного зайца. Заяц был засижен мухами. Дедушка тщательно вытер его полой своего пиджака и, передав внучке, сказал:

— Храни. Это тебе все равно что привет от бабушки.

Потом он позвал к себе в комнату Ольгу Михайловну и стал показывать ей посуду и кухонный инвентарь.

— Вот, глядите-ка, — говорил он ей, улыбаясь, — какое имущество. Могу второй раз свободно жениться. Ничего не надо заводить, все есть.

Ольга Михайловна, украинка, веселая и насмешливая, вынула из сундука два ведра, подняла их и сказала, смеясь:

— Ой, какие страшенные! Это кого ж с них поить?

Матвей Кузьмич обиделся. Но обиды своей никак не выразил. Однако он понял, что посуду и инвентарь вынимать из сундуков не стоит.

Интерес к распаковыванию багажа у него внезапно пропал. Он повозился еще с полчаса у раскрытых сундуков и снова замкнул их. И теперь ему стало по-настоящему скучно.

Все последующие дни он ходил угрюмый. И даже прихворнул немножко. Колотья какие-то начались в пояснице. Но скоро и колотья прекратились. А он все себя чувствовал нехорошо.

Не радовала его теперь и эта хорошая, уютная квартира и нежная привязанность к нему Нинки. Ничто его не радовало. Он ходил мрачный.

Багаж его так и стоял нераспакованный. И заметно было, что Матвей Кузьмич как будто боится прикасаться к нему, ворошить прошлое, вынимать из ящиков все эти ведра, чашки, кастрюли. Зачем они ему, если жизнь его подходит к концу, если жены у него нет и нет даже своего, самим сколоченного гнезда?

Представление о своем гнезде у него всегда было ясное и по-старинному определенное, и теперь ему было так же ясно, что нового гнезда не создать. Вот кабы лет ему было поменьше, он, пожалуй, опять женился бы, завел бы хозяйство, стал бы хозяином…

В бессонные ночи он вспоминал теперь жену-покойницу и тайно плакал. Хорошая все-таки была женщина, тихая, послушная. Не было, наверное, на свете женщины любезнее ее. И, вспоминая жену-покойницу, Матвей Кузьмич осуждал теперь себя за излишнюю суровость характера. «Заездил старушку, думал он, сердясь на себя. — А как бы хорошо могли жить! Деньжонки у меня есть. Я еще бы работал…»

Впрочем, ведь и сейчас он может работать.

Эта простая мысль ободрила его. Действительно, хорошо бы поступить на работу. Все-таки на людях. Не хуже людей… Как это он раньше не подумал, что можно служить и в Москве?.. Все служат. Ну что ж, что семьдесят шестой год. В Сызрани-то он ведь служил…

И Матвей Кузьмич стал упорно думать о поступлении на службу. Хоть куда-нибудь бы поступить. Хоть, допустим, в сторожа.

Но поступить было некуда. Никого он не знал в этом городе. Да и ходить по городу он все еще боялся.

Правда, он уже два раза проехал самостоятельно на метро, ездил и в трамваях. Но все еще с опаской. Боялся заблудиться. И особенно боялся попасть под трамвай или под автомобиль.

Хорошо бы поговорить с сыном, попросить его пристроить куда-нибудь старика. Однако неудобно. Разве есть у сына время заниматься такими пустяками? Работает человек с утра до ночи. И ночью работает. Да и рассердится он, пожалуй, если полезешь к нему с такими пустяками.

Лучше всего поговорить с невесткой. Она в больнице работает. У них там, наверно, всякий народ нужен.

И Матвей Кузьмич так и спросил невестку:

— У вас, Танечка, в больнице-то, наверно, всякий персонал требуется? И по медицине и так. Нельзя ли и меня там где-нибудь пристроить? Я ведь не только швейцаром могу. Я кем угодно. Я бы даже мог покойников выносить. Ведь я, вы поглядите, какой здоровый… — И он выпрямился во весь рост и разгладил бороду. — Меня хоть на войну посылай, а не только что в швейцары.

— А зачем вам, папаша, служить? — спросила Татьяна Федоровна. — Все у вас готовое. Деньги у вас есть. Вот и пенсию будете получать.

— Скучно мне! — вдруг со стоном сказал Матвей Кузьмич. — До крайности прямо скучно! Вы представить себе не можете. Я и помереть так от скуки могу.

В тот же вечер жена передала этот разговор мужу. Виктор Матвеевич сердито сказал:

— В кино его надо сводить. В театр. Я же занят с утра до ночи, мне вздохнуть некогда. А ты могла бы его развлечь немножко. Действительно, старику скучно.

Немедленно супруги поссорились.

Жена кричала, что она тоже занята черт знает как.

Но в следующий же вечер старика повели в кино.

Водили его и в театр, и по музеям, и еще раз в Планетарий, по его просьбе.

Перейти на страницу:

Все книги серии Сделано в СССР. Любимая проза

Не ко двору
Не ко двору

Известный русский писатель Владимир Федорович Тендряков - автор целого ряда остроконфликтных повестей о деревне, духовно-нравственных проблемах советского общества. Вот и герой одной из них - "He ко двору" (экранизирована в 1955 году под названием "Чужая родня", режиссер Михаил Швейцер, в главных ролях - Николай Рыбников, Нона Мордюкова, Леонид Быков) - тракторист Федор не мог предположить до женитьбы на Стеше, как душно и тесно будет в пронафталиненном мирке ее родителей. Настоящий комсомолец, он искренне заботился о родном колхозе и не примирился с их затаенной ненавистью к коллективному хозяйству. Между молодыми возникали ссоры и наступил момент, когда жизнь стала невыносимой. Не получив у жены поддержки, Федор ушел из дома...В книгу также вошли повести "Шестьдесят свечей" о человеческой совести, неотделимой от сознания гражданского долга, и "Расплата" об отсутствии полноценной духовной основы в воспитании и образовании наших детей.Содержание:Не ко дворуРасплатаШестьдесят свечей

Александр Феликсович Борун , Владимир Федорович Тендряков , Лидия Алексеевна Чарская

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Юмористическая фантастика / Учебная и научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Тихий Дон
Тихий Дон

Вниманию читателей предлагается одно из лучших произведений М.Шолохова — роман «Тихий Дон», повествующий о классовой борьбе в годы империалистической и гражданской войн на Дону, о трудном пути донского казачества в революцию.«...По языку сердечности, человечности, пластичности — произведение общерусское, национальное», которое останется явлением литературы во все времена.Словно сама жизнь говорит со страниц «Тихого Дона». Запахи степи, свежесть вольного ветра, зной и стужа, живая речь людей — все это сливается в раздольную, неповторимую мелодию, поражающую трагической красотой и подлинностью. Разве можно забыть мятущегося в поисках правды Григория Мелехова? Его мучительный путь в пламени гражданской войны, его пронзительную, неизбывную любовь к Аксинье, все изломы этой тяжелой и такой прекрасной судьбы? 

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза
Провинциал
Провинциал

Проза Владимира Кочетова интересна и поучительна тем, что запечатлела процесс становления сегодняшнего юношества. В ней — первые уроки столкновения с миром, с человеческой добротой и ранней самостоятельностью (рассказ «Надежда Степановна»), с любовью (рассказ «Лилии над головой»), сложностью и драматизмом жизни (повесть «Как у Дунюшки на три думушки…», рассказ «Ночная охота»). Главный герой повести «Провинциал» — 13-летний Ваня Темин, страстно влюбленный в Москву, переживает драматические события в семье и выходит из них морально окрепшим. В повести «Как у Дунюшки на три думушки…» (премия журнала «Юность» за 1974 год) Митя Косолапов, студент третьего курса филфака, во время фольклорной экспедиции на берегах Терека, защищая честь своих сокурсниц, сталкивается с пьяным хулиганом. Последующий поворот событий заставляет его многое переосмыслить в жизни.

Владимир Павлович Кочетов

Советская классическая проза