Врачеватель. Олигархическая сказка

– Это замечательно, – рассмеялся Комиссаров. – Ну вот что, хлопчики мои, будем считать, что вы свою миссию уже выполнили. Вас туда все равно не пустят. Так что давайте сумку с вещами, разворачивайтесь и дуйте обратно.

– Нет-нет! – Зямкин так сильно замахал руками, что чуть было не сшиб очки с собственного носа. – Я здесь останусь. Я лучше тут кругами похожу. Вон скверик под боком имеется, – Федор как-то уж очень неуклюже и по-детски гладил плечи и руки баронессы, а она, слегка приоткрыв рот, смотрела на него своими большими бездонными глазами, где влажной пеленой смешались благодарность, слезы и любовь к этому смешному, угловатому в движениях человеку.

– Правильно, Федька, – согласился Сергей, – мы лучше здесь подождем. За свою жизнь еще успеем отоспаться.

– Ну, хорошо, – вероятно, поняв, что не стоит тратить время на уговоры, Алексей Николаевич указал Сергею на большую стоянку, находившуюся в десяти шагах, между церковью и самой клиникой. Там на стоянке было припарковано всего несколько автомобилей. – Тогда заруливай сюда. Кстати, можете подождать и в приемном. Там два кресла и диванчик. Но имейте в виду, это в лучшем случае часа на три.

Периодически поглядывая по сторонам, подошел Леонид и поздоровался с Комиссаровым. Они перекинулись несколькими фразами, и в завершение короткой беседы Алексей Николаевич сказал Леониду:

– Да нет, Лень, в принципе здесь всегда тихо. Да и кто сейчас об этом может знать?

Джип поставили на стоянку. Пожелав баронессе ни пуха ни пера, Леонид остался возле машины обозревать окрестности, старательно набивая свою курительную трубку.

Уже будучи в домашнем халате, обутая в мягкие плюшевые тапочки с заячьими мордочками, баронесса, улыбнувшись и помахав Федору с Сергеем на прощание, тихо сказала:

– Мальчишки вы мои любимые, ехали бы вы домой. Со мной все будет о'кей.

– Не переживай, Лен. Мы разберемся, – в ответ, помахав ей рукой, сказал Сергей.

После чего в сопровождении сестры и облаченного в белый халат Комиссарова Елена Ивановна скрылась за дверью Института гинекологии и акушерства при первом «Меде», что на московском сленге у избранных зовется не иначе, как роддом на «Пироговке».

Оставшись вдвоем, Федор с Сергеем устало опустились на диван очень маленького по габаритам приемного отделения.

– Ну что, Серега, здесь посидим, – утомленным голосом спросил Федор, – или пойдем на улицу подышим?

– Да давай уж пока здесь, – ответил ему Сергей, проведя ладонью по лицу. – Вроде бы никому пока не мешаем.

Уже на втором этаже, проходя по коридору, баронесса, взяв под руку Комиссарова, проникновенно шепнула ему на ухо:

– Судя по всему, меня уже прямо сейчас в родильную… Ты только не перебивай. Мне нужно сказать тебе что-то очень и очень важное…

– Здесь посидите, – сказала сестра, незаметно скользнув в дверной проем не то палаты, не то кабинета.

– Слушай меня, Алеша, – тяжело дыша, продолжила баронесса, – я рожу легко и очень быстро. Так вот знай: как только мой ребенок появится на свет, я сразу этот мир покину. Будь готов, чтоб потом не удивляться.

– Да ты у нас еще лет двести проживешь, – попытался успокоить ее Алексей Николаевич, думаем, многократно повторявший эту фразу своим больным.

– Алеша, не надо со мной, как с пациенткой. Я уже прожила эти двести лет. И даже больше. Только не считай меня помешанной. Скоро сам все поймешь, – в ее взгляде было что-то такое, что заставило Комиссарова отнестись к ее словам куда серьезнее, нежели воспринимать то, что она сейчас говорила, как стрессовое состояние роженицы. – Это очень серьезно. Это важно для всех нас. Когда у меня начались схватки, я вдруг все поняла…

– Леха, здорово, черт! – перед ними неожиданно выросла могучая фигура врача.

– О! Стас! Так мы аккурат на тебя попали, что ли? – они обнялись с Комиссаровым, как старые друзья.

– А, ну все понятно, – внимательно посмотрев на баронессу, могучий доктор расплылся в широкой улыбке, – такие дамочки у нас рожают легко и быстро. По опыту знаем. Что ж, мадам, милости просим, как говорится, к нашему столу. Накроем поляну в три секунды.

Комиссаров, вторя настроению коллеги, показал Елене Ивановне большой палец, как бы говоря ей: «Не волнуйся, милая моя, твои тревоги были напрасны. За этого человека я ручаюсь».

Поднявшись со стула, без малейшего страха в глазах, баронесса, следуя выразительному жесту акушера, направилась в родильную палату. Поравнявшись с Комиссаровым, по-прежнему тихим голосом сказала ему:

– Алеша, не оставляй меня при родах. Я тебе не сказала главного.

– Не волнуйся. Я и не собирался. Будем рожать вместе.

Ребята, естественно, не помнили, когда заснули. Возможно, это произошло одновременно: Сергей притулился в кресле, а Федор неуклюже развалился на диване, который, впрочем, полностью не вмещал его далеко не хрупкое тело.

А их и вправду никто не беспокоил. Спали себе, мирно посапывая в потолок.