Врачеватель. Олигархическая сказка

– Что? Да это я их всех поувольняю! Батя, – он повернулся к отцу, – если я тебе дорог, знай – дядя Гриша мой самый настоящий по жизни друг.

– Я ничего против не имею, сыночка, – Пал Палыч напоминал блаженного.

– Господа, – послышался ласкающий ухо тонкий голосок «Мартышкина», – я уже все налила. Предлагаю отметить встречу.

– Дядь Гриш, – сказал Сергей, – ты, естественно, опять за рулем, но, может, ради такого случая?..

– Конечно, выпью, – ответил Григорий. – Ради такого готов поступиться принципами. Да, думаю, такие промили они и не унюхают.

– Лиличка, – обратился Пал Палыч к «Мартышкину», – а у вас какой-нибудь корочки занюхать не найдется? А то я уже два месяца не закусывал. Боюсь, развезет меня. Что тогда будете делать?

– Спать тебя уложим, – ответил за нее Сергей.

– Спать сегодня мне пока еще рано. Дела есть. Да и выспался я, сынок, лет на десять вперед.

– Лиль, – по-хозяйски распорядился Сергей, – найди чего-нибудь из закуси.

– Да голяк, Сереженька, – послышался в ответ все тот же тонкий, нежный голосок «Мартышкина».

– Бать, не переживай, – сказал Сергей, когда все подняли бокалы, – тебя от литра водки никогда не развозило, а тут какой-то красный виноградный сок.

Пал Палыч согласно кивал головой и блаженно улыбался.

– Ребята, – продолжил Сергей – мы тут все свои, поэтому скажу, что думаю. Отец, я хочу поднять этот бокал за тебя. Знаешь, на твоих похоронах все что-то изображали: плакали, всхлипывали, пытались маски скорби на себя напялить… Нет, я ничего не говорю… Многие это делали искренне. А вот я, твой сын, не испытывал в тот день никаких эмоций. Я потому был спокоен, как бульдозер, что твердо знал: все это из другой жизни, а на самом деле реальность в этот момент существует в каком-то ином, параллельном, мире. Понимаешь? И когда ты в гробу очнулся, задышал, я нисколько этому не удивился. У меня тогда в голове крутилась только одна единственная мысль: «Ну вот, случилось то, что и должно было случиться».

– Только благодаря тебе Господь меня и вернул на эту землю, – почти шепотом произнес Пал Палыч.

– Нет, папка. Извини, но я почему-то уверен, что это не так. Моим участием здесь и не пахнет. Во всяком случае, я это очень хорошо чувствую.

– Наверное, ты прав, Сережа. Я вот только смотрю на тебя и не могу поверить: ты стал совсем взрослый.

– Да по большому счету, никакой я не взрослый. Ровно на свои девятнадцать… Бать, ну ты долго будешь меня перебивать? Я же за тебя тост говорю.

– Прости, не буду.

– Так вот, отец, я пью за тебя, и пусть твоя дальнейшая жизнь складывается, как какая-нибудь поэма, красивая и чистая. И чтобы мы с тобой редко расставались, заботились бы друг о друге, а значит, любили бы друг друга… Пьем до дна!

– Спасибо, сыночек.

Раздался звон бокалов, а особо сентиментальные не преминули снова пустить слезу.

Когда присутствующие опустошили свои бокалы, Сергей подошел к отцу и обнял его.

– Отец, в Англию я больше не поеду. Там тоска болотная. От их чопорности меня воротит. Не по душе мне там. И потом, с чего вы вдруг с матерью решили, что я должен стать экономистом? Сейчас, куда ни плюнь, одни сплошные экономисты. Их же как собак нерезанных. Как будто ничего другого не существует. Меня, например, интересует микробиология. Ты только, бать, с ботаникой не путай. Короче, я решил – буду поступать в МГУ. Но учти, отец, если узнаю про какие-нибудь там протекции – поссоримся не на шутку. Я на себе прочувствовал, как там смотрят на «золотую» российскую поросль. Не спрашивал, как другие, но лично я от этого не знал, куда себя девать. Дядь Гриш, ну так ведь? – неожиданно переключился он на Григория.

– Да все так, Сережка, – от неожиданности тот даже вздрогнул, – а вот смотри, если не поступишь, то с твоими-то… Как сказать?.. Лихими принципами и в армию загреметь недолго. А сейчас, сам знаешь, время какое. Не дай Бог в Чечню!

– И что? Классно вы все рассуждаете. Допустим, я со своим максимализмом мало еще чего в этой жизни понимаю, но тогда, по-вашему, получается, что в Чечню должны идти только «Ивановы» из деревни «Пупкино».

– Туда, сынок, должны идти те, кто сам этого хочет и за большие деньги.

– Начнем с того, отец, – парировал Сергей, – что ни туда, ни в какое-либо другое место никто не должен ходить с автоматами наперевес ни за какие деньги, но если это данность и из этой данности, куда ни копни, бьет столь дорогой вашему сердцу готовый шестьдесят шестой бензин, то эти вопросы должен решать ты со своими друзьями. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю, Сережа. Понимаю и горжусь тобой.

– Если прямо так и гордишься, тогда уж скажи спасибо бабуле с дедом. Они же со мной в основном и носились, как с писаной торбой. Слушай, а давай их завтра навестим! Съездим на кладбище, а?

– Обязательно поедем.