Врачу, исцелись сам!

Впрочем, Борисков не раз убеждался, что самые лучшие клиенты не всегда самые богатые. Да и богатые бывают разные. Господин Г., например. Это был довольно любопытный тип, явный клептоман. Он еще с раннего детства любил что-нибудь по-тихому стырить, где было только возможно и безопасно. Из бумажника, оставленного без присмотра, мог взять только одну бумажку покрупнее; владелец потом думал, скребя себе затылок: "А была ли она вообще?" Потом, уже став богатым человеком, не исключено, что именно благодаря такому своему таланту, все равно имел в запасе целый ряд трюков, которые позволяли ему и украсть и сэкономить. Например, в супермаркете (был у него один для таких целей специально приработан, где в системе контроля было слабое звено, которое он тут же вычислил и использовал) всегда покупал за раз много продуктов – полную тележку – тысячи на три.

Целую гору товаров он выкладывал на транспортер, а низом провозил саму тележку, где оставлял, специально замаскировав, пару хороших рыбин, типа форели или семги, и на этом обычно экономил сотни три-четыре, то есть получал эту себе рыбу совершенно бесплатно. Это была у него как бы постоянная скидка в 15-20 процентов. И еще: если только где-то была возможность не платить – он не платил никогда.

Однажды спьяну на каком-то вечере дал деньги на благотворительность, так потом по дороге домой, протрезвев, долго считал, что бы он мог такого купить на них полезного. С тех пор он брал с собой ограниченную сумму денег: пятьсот рублей – и все. Еще в тайном кармашке пиджака на экстренный случай лежало триста долларов.

Студенческий приятель на какой-то годовщине вспомнил про него:

"Помню его: он всегда, когда мы шли вместе, брал у меня пять копеек на метро – никогда у него будто бы не было денег!" Всегда хотел получить на халяву – в самолетах и поездах обязательно все съедал и выпивал, что полагалось, шариковые ручки на выставках, а в гостиницах непременно брал – вообще тащил все, что плохо лежит. У него еще такая привычка была: если сидели в дорогом кабаке, обязательно спереть бокал или кружку или хоть что-нибудь. Не брезговал также вилками и пепельницами. Дома у него постепенно образовалось целое собрание разномастных бокалов и пивных кружек – что-то вроде коллекции. Как-то даже обсуждали, как можно объяснить такие склонности у очень богатого человека; тут было две версии: трудное голодное детство (говорят, рос без отца, мать с утра до вечера вкалывала на нескольких работах, пыталась дать детям образование) или же подмешанной цыганской кровью. Действительно был он чернявый, кудрявый и белозубый. Женщинам очень нравился, знакомился с ними и всегда норовил трахнуть бесплатно, чтобы даже в ресторан не водить. Были случаи, что они за него платили в ресторане. Его обычная версия была: забыл деньги дома, осталась последняя "пятихатка" на такси, потом, конечно, отдам. И все ему верили, потому что видели, что денег у него – куры не клюют, что это мелочь для него. Но никогда ничего никому не отдавал.