Враг Геббельса № 3

Его судьба будет драматичной. После прихода к власти нацистов Хартфильду чудом удастся избежать ареста, спустившись по пожарной лестнице во двор, пока эсэсовцы выламывали дверь. С помощью друзей он сможет нелегально перейти швейцарскую границу. Затем – Прага. Здесь продолжает выходить AIZ с его монтажами. Однако в 38-м Чехословакия оккупирована фашистами. Бегство в Париж, и опять его новые антифашистские монтажи в выходящей уже там

AIZ. Но в 40-м придется бежать и из Франции, за Ла-Манш. Его работы станут появляться на страницах лондонских газет. И лишь во второй половине 50-х он встретится с тем, для кого стал учителем.

Хартфильд провел целый день у нас дома. Не жалел восторженных эпитетов в адрес работ своего ученика. В какой-то момент, разглядывая очередной монтаж-листовку, воскликнул «Это как удар в открытую рану!». Предложил устроить совместную выставку, которая в начале 60-х с огромным успехом и состоялась в Берлине. Наряду с работами стандартных размеров несколько фотомонтажей отца были напечатаны в грандиозном увеличении – чуть ли не три на четыре метра. Автор ощутил: монтаж от такого сверхувеличения многократно выигрывает, его убедительность возрастает в геометрической прогрессии.

…Но вернемся в довоенные годы. Отец тогда стал постоянным покупателем AIZ, дотошно рассматривая каждую новую работу Джона Хартфильда. К несчастью, накопленный потенциал вскоре будет востребован: наступил июнь 1941-го. Однако в его распоряжении уже не было «антологии» работ глубоко чтимого Хартфильда. Ютясь в шестиметровой комнате, забитой книгами и журналами, он однажды холодным вечером вытопил печь подшивками разных изданий. «Как я жалел о сожженных в печке журналах! – вспоминал позднее отец. – Это было плохо и вместе с тем хорошо. Будь журналы под рукой, я бы слепо подражал Хартфильду…»

Теперь же он искал свои пути. Ведь не было никаких учебников и пособий, в творчестве приходилось двигаться буквально на ощупь, руководствуясь собственными представлениями о психологии того, кому предназначались выпуски «Фронт-иллюстрирте».

Сила фотомонтажей заключалась в том, что документальными средствами немецкому солдату объяснялось: он, во-первых, человек; во-вторых, человек, сбитый с толку фашистской демагогией; в-третьих, что истинные его враги не по ту, а по эту сторону фронта – в Берлине; в-четвертых, что война против России – дело абсолютно безнадежное. Одна из самых ярких работ, ставших классикой, содержит вопрос: «Согреет ли тебя это?» Над полем боя, усеянным трупами немецких солдат, на фоне сполохов пожарища скелет руки держит огромный орден «Железный крест», с которого стекают капли крови. Многие монтажи показывали чудовищный разрыв в судьбах гниющих в окопах солдат и жирующей верхушки рейха. Особенно доставалось главному пропагандисту Геббельсу, которого раз за разом ловили на лжи. Художник добивался удивительного сходства с хромоногим карликом, изображая его в виде обезьяны с непременным микрофоном. И хотя авторство не указывалось, разъяренный рейхсминистр приказал установить фамилию своего обидчика и, видимо, с помощью агентуры добившись этого, внес ее в список «личных врагов» под № 3 (после Эренбурга и Левитана). Список был недвусмысленно озаглавлен «Найти и повесить!». Поначалу, правда, доктор Геббельс считал, что «фотомонтажи для русских, по-видимому, делают англичане». Это стало известно из его секретного приказа для офицеров немецкой армии о советской пропаганде и методах борьбы с ней. Экземпляр этого документа был прислан в редакцию из ПУРа. Несколько страниц в документе посвящалось Front-Illustrierte.

Давалось конкретное указание: «Офицеры должны не только наказывать солдат за чтение этого журнала, но и разъяснять им, что это неправда. Нужно уяснить, что солдаты верят этим лживым картинкам»…

Свою разгадку этого творческого взлета художника предлагает современный американский искусствовед Константин Акинша. По его словам, в конце 20-х годов А. Житомирский «не только экспериментировал с инструментарием и методикой, которые использовались Родченко, Эль Лисицким и Клуцисом, но и вдохнул новую жизнь в этот жанр, увядавший к тому времени на корню… Он вернул монтажу гротеск, от чего Родченко отказался после 1923 года, и вышел победителем. Благодаря этому стал возможен успех его военных произведений». Прямое обращение к солдатам врага, отсутствие идеологических клише, ненужного пафоса, при этом выраженное образной и убедительной формой с использованием фотоматериалов становилось реально эффективным психологическим оружием.