Враг Самогеты

Я промолчала, не понимая, что мне ответить. В ее словах одновременно читались похвала мне и замечание магистру. Первомать задумчиво провела рукой по воде.

– Я не чувствую воду, даже ее тепла, ничего, – отрешенно произнесла она. – Но наблюдая, как поднимается и кружится пар, вдыхая прекрасный аромат ромуруток и розового мыла, могу представить, что все это по-настоящему. Я сейчас нахожусь в этом мире, в мире живых, но все равно остаюсь там… В своей тюрьме.

Первомать, словно вспомнив обо мне, посмотрела в мою сторону и улыбнулась, затем медленно поднялась, капли заскользили по ее бледному телу. Так выглядел бы любой, чья кожа давно не встречала солнца и не нежилась под его лучами. Магичка провела пальцем по бедру, ловя скользящие капли.

– Не чувствую ничего, – еще раз повторила она.

– Мы обязательно найдем сосуд и освободим вас, – решительно ответила я и направилась подать ей мантию из тонкого, как крылья бабочки, шелка, но в этом не было необходимости, тьма уже окружила ее обнаженное тело плотным одеянием.

– Я позвала тебя обсудить, как обстоят наши дела. Парагон не хочет расстраивать меня, но я понимаю, что не все идет по плану, не так ли?

– Да, – ответила я, не желая врать.

Я впервые осталась с Великой наедине, до этого всегда рядом был магистр, и такие острые углы сглаживал он. В дверь робко постучали, и в комнату вошла служанка.

– Прикажи здесь убраться, – указала я на магов, в оцепенении лежащих на мокром полу. Служанка послушно поклонилась и юркнула обратно за дверь.

– Они боятся меня, – безразлично кинула ей вслед Эрешкиль, – но я их не виню, сложно не бояться того, что не понимаешь. Я жила так давно, здесь все теперь по-другому. Раньше хозяевами этого мира были эльфы, теперь они абсурдно разделены на темных и светлых. Орки занимают огромные территории. В мое время их пересчитывали по головам, как скот. Всего пара примитивных племен, вечно враждовавших друг с другом. Оборотни больше не владеют магией, гномы прячутся в горах, а люди… – Она сделала долгую паузу. – Люди стали главными владыками мира, но мы это исправим.

Я понимающе ухмыльнулась, и она поманила меня, приказывая следовать за ней в спальню.

– У нас не должно возникнуть проблемы с гномием, его добыча невероятно важна, ты это понимаешь?

Конечно, я понимала, ведь это было моей идеей – использовать его. Именно я принесла ордену эту тайну, и она стала концом правления моего отца. И станет падением всей Людеи и особенно Самогеты.

Первомать заметила мою задумчивость, и нежная улыбка скользнула по ее губам.

– Есть еще кое-что…

Мы прошли через будуар к широкой кровати, на которой я с удивлением увидела лежавшего без сознания Рагонга Кроуги.

– Я приказала принести его сюда. – Эрешкиль скользнула к кровати и, почти невесомая, присела рядом. – Чрезвычайно важно не дать ему умереть и как можно скорее разбудить.

Мужчина дышал ровно и выглядел просто спящим. Но это был обман: рыжий маг использовал мощное неведомое заклинание. Лемьюр, самый сильный из некромагов ордена, пытается снять эту магию, но пока безуспешно. Они оба, что Рагонг, что его советник, погрузились в беспробудный сон. Можно их убить, но невозможно залезть в мысли. Поток сознания спящего человека нелогичен и неуправляем, невозможно понять, что правда, а что вымысел. Совершенно бесполезная затея для того, кто решит покопаться в мыслях спящего.

Эрешкиль ласково провела ладонью по лбу князя.

– Необходимо найти всех потомков пяти братьев Людеи, – ответила она, продолжая гладить князя, как мать, успокаивающая дитя.

– Зачем? – Я тревожно дернула плечами.

– О, не беспокойся, я помню, о чем ты меня просила. Князь Самогеты мертв, и ты хочешь убить наследника его линии, среднего брата. Верно?

Я сглотнула и послушно опустила глаза.

– Мы убьем потомков пяти братьев. Обезглавим все магические ветви Людеи, – решительно произнесла Эрешкиль и улыбнулась князю Кроуги, будто он мог услышать ее угрозу. Затем она посмотрела мне в глаза. В который раз я поразилась, как неестественным образом в этом взгляде сочетаются нежность и забота, а кровавые зрачки и тьма вселяют страх, пронизывающий, словно булавка бабочку.

– Изинтия, твоя семья… Выбор, который пришлось тебе сделать, был непрост.

Первомать вдруг замолчала и я поняла, о чем она хочет поговорить.

– Парагон опасается, что ты захочешь им помочь, но я не сомневаюсь в тебе, Изинтия.

– Я бы никогда…

Она перебила меня:

– Знаю, милая. Я была на твоем месте, знаю, это невозможно простить. Семья, которой ты верила, отвернулась, предала. Я тоже эльф, в мое время не существовало разделения на темных и светлых, но уже были лиры с их строгими и бескомпромиссными правилами. Твой отец – верховный король светлых эльфов. Ты же понимаешь, что он не может жить в мире, который мы хотим создать. Его время закончилось.

Я не смогла ответить, лишь кивнула. Знаю, что королю светлых эльфов готовят публичную казнь. Мой отец будет казнен.