Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году

Со Сталиным был согласован вопрос о переселении фольксдойче — этнических немцев — из областей, которые переходили к СССР. Это переселение началось с Восточной Польши и Прибалтики, а позднее охватило Бессарабию и Буковину. Сотни тысяч жителей немецкого происхождения были «отправлены на Родину» и размещены в западной части побежденной Польши. 7 октября 1939 г. Гитлер назначил Генриха Гиммлера «рейхскомиссаром по укреплению немецкого народного духа» и дал ему практически неограниченную власть в вопросе решительной и беспощадной германизации оккупированных польских областей. Это был приказ, рассчитанный на длительную перспективу, но в ближайшее время он должен был привести к тому, что фольксдойче в качестве «пятой колонны» окажутся на своей бывшей родине и растворятся там. В этом деле Сталин тоже оказался в выигрышном положении: Гиммлер размещал в Восточной Польше переселенцев из числа фольксдойче, заменяя ими на «присоединенных Восточных территориях» изгнанных в Генерал-губернаторство с их подворий польских крестьян. Огромное число этих немцев по нескольку лет оставались в транзитных лагерях для переселенцев. Такого рода массовые операции не только вызывали беспокойство, но и наносили экономический ущерб, что заставило вмешаться вермахт и Геринга и притормозить размах деятельности Гиммлера^{364}

.

Захват Сталиным Прибалтики и его военная операция против Финляндии, начатая 30 ноября 1939 г., стали причиной серьезного недовольства и в немецком руководстве. В «антивоенной группировке» национал-консервативной оппозиции и среди генералитета далеко не многие надеялись на мирное урегулирование с западными державами, при котором Германии могла быть гарантирована ее территория в границах 1914 г., включая, по возможности, и Польское государство с централизованным устройством. У некоторых это было связано с отвращением, которое они испытывали как к грязным деяниям СС в Польше, так и к проводимому, по их мнению, «проболыпевистскому» курсу Гитлера. Бывший посол Ульрих фон Хассель и бывший обер-бургомистр Лейпцига Карл Герделер, эти два важнейших представителя гражданской оппозиции, считали настойчивое стремление Гитлера вести войну на Западе, прикрываясь с тыла Сталиным, «преступным легкомыслием, а политику, проводимую по отношению к России в такой форме, чрезвычайно опасной».

С целью выхода из внезапно возникшего затруднительного положения были «пожертвованы все важные позиции: Балтийское море и восточные границы, не говоря о безнравственном политическом предательстве прибалтийских государств. Это ставило под угрозу доктрину Dominium maris baltic^[21]

, а в случае конфликта с Россией могло затруднить поставки железной руды из Швеции. Но все это меркнет по сравнению с передачей в руки большевиков части Запада с его германо-лютеранской культурой и традициями старой Австрии. Все это попало в руки тех большевиков, против которых мы вели смертельную борьбу в далекой Испании. Большевизация уже ведется широким фронтом на бывших польских землях». Вполне вероятно, что «Гитлер в глубине души готов к тому, чтобы в будущем отказаться от войны с Советским Союзом. В результате этого характер его политики станет еще более преступным и наглым. Продвижение большевиков по всему фронту вплотную к нашим границам, вкупе с неизбежными социалистическими результатами военной экономики, должно и в Германии вызвать опасные внутриполитические последствия»^{365}

.

Схожими были и мысли Людвига Бека, который годом ранее ушел в отставку с поста начальника Главного штаба сухопутных войск ввиду несогласия с рискованным курсом Гитлера на войну. Бек не считал возможным добиться решительного успеха на Западе и исходил из того, что следует вести крупное наступление объединенными силами союзников либо переходить к длительной войне на истощение, которую рейх не сможет выдержать. В этом случае давление со стороны России будет расти, а стратегическое пространство — существенно сужаться: «Если Польша перестанет существовать как удовлетворяющее нас буферное государство, то положение Германии в будущем будет сильно осложнено вследствие прихода России в Европу»^{366}. Эти слова были написаны им в памятной записке после завершения Польской кампании.