Враг за моей спиной

– Положи – сказал я – и садись.

Пистолет стукнулся о стол с таким глухим звуком.

– Знаешь… – сказала она – а я не знала, что ты шпион. Думала, ты просто… ну, специально сказал это.

– Нет, я правда, шпион. Точнее – контрразведчик. И как тебе?

Она пожала плечами.

– Не знаю. А ты знаешь, Мага… ну, он боксом занимается, в общем.

– Да? Не знал.

– А ты его…

– Разница между мной и Магой в том, что его учили боксировать. А меня учили убивать. Морское меню. Любишь?

– А ты… ты бы его правда… ну, когда ты в него прицелился, ты правда мог бы его убить?

– Да.

Я не покривил душой. Еще в воспоминаниях о гражданской войне один человек сказал: первое убийство запоминается всегда. Второе меньше. Дальше… убийства имеют характер уже механический. Он был прав, этот человек, видевший своими глазами очень и очень многое…

– И что ты думаешь насчет этого?

– Я… не знаю.

Не так давно – я проходил практику в Израиле. Четыре месяца интенсивного антитеррористического курса. Израиль разбирается в партизанской войне лучше всех в мире, они живут в состоянии непрекращающегося террора вот уже семьдесят лет. Так вот там – если кому то задать вопрос о том, как они к этому относятся – никто не ответит «не знаю».

В Израиле те, кто стоит на переднем краю, те кто УБИВАЕТ ЗА СТРАНУ – герои. Когда в Дубае – какого-то террориста агенты МОССАДа схватили в номере отеля, пытали током и убили – вся страна потом долго ходила в белых бейсболках и футболках, как эти самые агенты, изображение которых записали камеры видеонаблюдения в отеле. У нас – почему то считается нормой противопоставлять себя власти. Не помогать власти – пусть даже власть пытается хоть как то обеспечить твою безопасность. Осуждать тех, кто убивает ради того, чтобы вы, обычные люди, могли продолжать жить и ходить на работу, не опасаясь, не держа в голове того, что вас могут схватить, и вы очнетесь в кузове КамАЗа, везущего вас в Чечню. Нет, мне не оскорбительно, меня давно нельзя оскорбить ничем. Просто мерзко – иногда…

– Олесь… – я взял ее руки в мои – ты можешь сделать выбор прямо сейчас. Встать, одеться и уйти. И забыть навсегда все то, что видела и слышала. Я понимаю, что я очень необычный человек, и не понимаю, чего ты во мне нашла.

– Чего нашла… – она посмотрела мне в глаза – вообще-то я нашла мужчину…

* * *

Телефон – я подключил уже в городе. Я знаю, что к чему – и поэтому не просто вынимаю из него аккумулятор – но и засовываю в конверт из плотной фольги с тонкими свинцовыми прокладками, который сделал сам. Я давно знаю все привычки моей родной теперь уже конторы и не намерен давать ей ни единого шанса в том, что касается меня. Пусть мне в личном деле сделают отметку, что я ненадежен – чем я дам им хоть один шанс проникнуть за защитное заграждение, которым я окружил остатки своей нормальной жизни…

Пять неотвеченных звонков. Я ждал, что телефон зазвенит через несколько минут, и он зазвенел – появился, значит, на экране.

Ну-ну…

– Я слушаю.

– Ты где пропадал? – голос шефа перешел на фальцет, значит, нервничает всерьез – почему отключил телефон?

– Вы же сами…

– Перестань дурака валять. У нас общий сбор, немедленно!

– Я понял.

– Бери Михаила и живо сюда.

– Я понял – повторил я.

– Еще. В твоем доме навели порядок. Тихо и чисто.

– Туда я больше не вернусь, но все равно спасибо. Сорок минут.

– Поспеши.

Я отключил телефон.

– Это они, да?

– Кто это «они», о ком ты? – улыбнувшись, спросил я – давай, говори, где тебя высадить и где тебя вечером забрать. И да… если не сложно – скажи, как зовут твоего режиссера…

* * *

В оперативном центре – полный сбор. Все стоят на ушах – значит, действительно, что-то серьезное. Вместе с гражданскими – в центре и военные, что значит, что дела совсем плохи…

– Товарищи…

В просторном помещении стены которого составляли стальные конструкции, толстая пленка, мониторы – около двадцати человек. Только свои. Мы все – свои, наше маленькое сообщество спаяно кровью, нами пролитой, грехом, нами совершенным, и никому постороннему хода сюда нет. Как и палачи в средневековом европейском городе – мы живем в своей мрачной башне, откуда выходим только надев личину – и не красный колпак с прорезями, а личину одного из вас. Торговца. Менеджера. Юриста. Таксиста – отличная, кстати, личина, все смотрят на того, кто едет в такси, а не на того, кто его ведет.

И не спешите нас осуждать. Ведь все вы любите мясо – но вряд ли кто-то из вас, захочет пойти на экскурсию в убойный цех мясокомбината, а тем более – взять на экскурсию детей. И вряд ли вас интересуют – права забитой там хрюшки, пошедшей на колбасу и холодец. Все вы – хотите жить в безопасности, но никто из вас даже не подозревает, какой ценой это дается. Ваш мир – это маленький ковчег вашей квартиры, тело рук ваших детей, привычно неправый ваш начальник и скидочная карточка в Метро. Наш мир – это нескончаемый бег времени таймера оперативного времени, безликие ангары, съемные квартиры, мелькающие на экране лица, чуждый язык подслушанного разговора, тайны, от которых волосы встают дыбом, тяжесть пистолета и знание того, что все, что мы делаем – мы делаем ради вас.