Враги (СИ)

- Она не в себе. Ты что, разве не видишь…

- ЧЕРТ, ЛИВ! Что ты ДЕЛАЕШЬ???

(истерически завопил Геер и вмиг замер, побледнел от ужаса)

Спешно обернулась и Даниэль.

… а я, я уже залезла на перила моста, и, жадно раскинув руки в стороны, пыталась напиться свободою.

- НЕМЕДЛЕННО СЛЕЗАЙ!

(гневно завопила Жако и хотела, было, шаг ступить ближе, но я неистово завопила, закричала, протестуя, на мгновение утеряв свой больной смех)

- НЕ ПОДХОДИТЕ - СПРЫГНУ!

- Черт, что с ней? Она обдолбанная?

- А ты только заметил??? ИДИОТ!!!

- Мать твою, - нервно сплюнул Геер. Невольно обхватился руками за голову.

Тяжелые секунды – и снова выпрямился, посмотрел на меня. – Оливия, девочка, прошу… слезай оттуда.

- Я хочу полетать!

- Нельзя, родная… – попытка упрашивать,

усердие успокоить, усыпить бдительность – подойти ближе.

- Я все равно же не убьюсь.

- Лив, не надо. Прошу…

- Надо – не надо. Но знали бы вы, как мне уже вся эта чертова жизнь надоела.

Легкое, уверенное движение… шаг назад – и сорвалась, сорвалась вниз.

Схватил…

Успел схватить меня за руку. Мой Геер жадно уцепился, как клещ, за кисть мою и пытался вытащить.

- Лив! Дай мне вторую руку! Прошу…

А я улыбаюсь, смеюсь, едко хохочу ему в лицо…

Вишу, вишу… как тряпка на вешалке, телепаюсь, как идиотка,

и вся опасность – побоку…

- А ты скажи…

… признайся…

(дразня махнула я рукой, провела подле его, но тут же отдернула – не успел ухватиться)

Признайся, что любишь меня.

(нервно сглотнул, молчит)

(рассмеялась, невольно рассмеялась я;

попытка дернуть, вырвать свою руку из хватки)

- Лив, перестань!

- Признайся!!!

(и снова тяжелые секунды, рассуждения и нервоз)

- Люблю. Безумно люблю…

Лив…

Захохотала, захохотала я громко, цинично,

захохотала на всю глотку.

А затем резко замерла.

- А я тебя – НЕ-НА-ВИ-ЖУ!

Четкое, дерзкое, неожиданное движение, усердие – и свободной рукой разжала его пальцы, вырвала, выдернула свою пленницу из спасительной хватки – и полетела вниз.

Глава Двадцать Седьмая

Не сразу… открыла глаза, не сразу пустила мир в свое сознание. Сонливость, усталость и ломка во всем теле… просто выводили из себя. Но еще мгновение за и против, и сдавшись несмелому шуму подле себя, - насильно подняла свои веки.

Черт, от солнца глаза вмиг заболели и налились слезами. Зажмурилась.

- Эээ, черт, уберите эту лампочку кто-нибудь!

- Оливия! Ты… ты слышишь меня? Ты как? – вдруг кинулась ко мне Дани, жадно припала к кровати, невольно игнорируя просьбу, мое раздражение.

- Ужасно. Такого похмелья у меня еще никогда не было.

- Какое такое похмелье?

Ты что… совсем ничего не помнишь?

- Нет. А что?

(виновато скривилась)

Я что-то ужасное вытворила?

***

Бог мой, сколько было крика, истерики, гнева вылито на меня в последующие несколько дней.

Как оказалось, весь этот больной сон был ничем иным, как реальностью: и совращение Геера, и побег, и прыжок с моста…

Да, да.

… именно поэтому следующие двое суток я провалялась без сознания, в лихорадочном бреду, пока регенерация вампирского тела окончательно не выполнила свой долг.

Берн уехал, как только я была доставлена сначала в морг, а затем тайно домой (спасибо, что хоть на части не рассыпалась, ведь спрыгнула я не в воду, а на проезжую часть), укатил мой Принц… забыв, и как кого звали. Обиделся. Сильно обиделся на мою «издевку».

Но это к лучшему.

Я сама была в шоке, узнав, осознав, что натворила…

… и не отдери Жако, не увези меня вовремя из клуба, было бы намного хуже. Я бы никогда себе не простила ту свою слабость, помутнение, то… свое чертовое признание.

Вот как Геер решил, так и я поняла, что наши встречи… с ним… более чем просто «нежелательны». Они – СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНЫ!

А значит, как и все эти дурные афтепати, балы, развлечения, алкоголь и наркотики - под СТРОЖАЙШИМ запретом.

Никаких больше экспериментов, попыток забыться и расслабиться.

Работа, работа и еще раз работа – вот лучший антидепрессант. И точка.

Хех, до сих пор в моей голове стоят слова Даниэль:

- Черт, Лив! Я такого ужаса не переживала еще никогда! Мало того, что я кинула вызов самому Берну де Гееру, разъяренному и взбешенному, отобрав его любимое красное capote[3], так еще ты, в конце концов, посмеялась над его чувствами и спрыгнула с моста. Я вообще в шоке, что после такого мы еще все остались живы.

ВСЁ! С меня хватит! Еще раз выкинешь что-то подобное - и больше меня в твоей жизни не будет!

И разве я могу таким доводам сопротивляться?

Ни за что.

Глава Двадцать Восьмая

И вроде бы поставлены цели, выбраны приоритеты… И прошлое должно было вразумить, научить, что ничего, чем самый обычный, рутинный покой – прекраснее в жизни нет

(ведь за него… платить горем НЕ НУЖНО!)

Но – увы. Вновь захотелось чего-то нового, приятного. Захотелось ощутить себя живой…

Берна я не видела уже шесть с половиной лет, ШЕСТЬ! ШЕСТЬ, черт дери…

и… давно уже стало казаться, что ничего того и вовсе не было в моей жизни. Ни наших пылких чувств, ни желания друг друга, ни его самого. Всё было сном, и даже «послевкусие» - растаяло.